У Геннадия Яковлевича папа был, Яков.
Сам же он, пожалуй, когда-то носил имя Менахем.
- Менахем, идём ужинать, - звала его мама –
Менахем!
Я его повстречала, когда ему было за восемьдесят.
Глядя на него, мне казалось – после восьмидесяти время теряет счёт.
Оно то замирает,
То снова течёт,
Но уже не так важно годом – больше или меньше.
Потом
Сразу около ста,
Можно и не заметить это,
Просто очень устать.
А он всё работал и работал, не покладая ума,
И за ним волочилась его сума,
Ударяясь о камни и судьбы,
Временами давала течь,
И Геннадий или Менахем произносил речь.
Вот он строит завод, не учитывая розу ветров,
И смог от завода заменяет кому-то кров.
- Менахем, идём ужинать, время идёт.
Девяностые стирают ошибки, уничтожив завод.
И кому-то становится легче дышать,
А время делает следующий шаг –
Подрастает, взрослеет, стареет сын.
У Геннадия Яковлевича путь не мог быть простым.
После восьмидесяти,
Около ста,
Девяносто – не в счёт.
- Менахем, идём ужинать!
Время
Мимо течёт.