7. База – Обед
Мы шли по тротуару к столовой. Я спросил:
- А зачем запирать дверь?
- Положено. Секретно.
- Решетки на окнах поэтому?
- Да.
- А что, здесь какие-то шпионы есть?
Илья пожал плечами:
- Да нет. Не встречал. Просто положено.
- Ясно.
Я замолчал. Какие-то древние советские инструкции. Хотя, у нас тоже, в современности, сервера запираются на замок и ставятся на сигнализацию. В общем, понятно. Но это у нас, а здесь?
Ха, в современности. Это больше недосягаемо – Иваныч вполне понятно сказал. Современность – она здесь и сейчас. Другой нет. Вот тоска. Спросил для порядка у Ильи:
- А как же Лиза? После нас?
- Да, сейчас мы сходим, а потом она. Я на коммутаторе посижу.
- А-а. Понятно. А как же вы по вечерам и ночам управляетесь?
Я знал, как. Иваныч сказал. Днем Лиза сидела за коммутатором, а по ночам за ним Илья сам приглядывал. Но что еще сказать? Мне хотелось, чтобы Илья что-то говорил. Наладить контакт, в конце концов.
- Ну… до ужина Лиза на коммутаторе, а потом уходит к себе. А я на коммутаторе.
- А ночью?
- Ну… и ночью. Там у меня койка есть, сплю. Ночью редко, кто звонит. А если звонят, встаю и соединяю.
- А коммутатор что, звонит? Когда звонок?
- Да. Но по ночам никто не звонит почти. Все спят.
- А по вечерам ты что делаешь? Чинишь приемники?
- Да. А чего еще делать?
Я вспомнил приемник, который он ремонтировал. Спросил:
-А что за приемник ты ремонтировал, кода я пришел?
Илья сразу оживился:
- Это старый «Альпинист», супергетеродинный приемник на семи транзисторах. У него, похоже, выходные транзисторы погорели, ну, там П40, ерунда. Древние, сейчас этого добра, сколько угодно. Я его только разобрал, еще не успел посмотреть, как ты пришел.
Я удивился. Семь транзисторов? СЕМЬ? На весь приемник? Семь транзисторов? Конечно, не удержался:
- На весь приемник семь транзисторов? – А про себя подумал, сколько транзисторов в моем компьютере. Который, впрочем, теперь недосягаем.
Илья же вполне спокойно ответил:
- Да там всего два диапазона, длинные и средние. А вот у ВЭФ-Спидола, там уже серьезно, там десять транзисторов, там и диапазонов уже семь, еще пять коротковолновых. Но здесь ловить нечего на них. Ну, там динамик хороший, и помощнее – звук лучше. А с транзисторами, прикинь, латыши учудили – они транзисторы, как лампы, каждый в свою колодку воткнули. Чтобы заменить было легче. Это высокочастотные транзисторы! Они и не контачат толком, приходится пропаивать.
Я не удержался:
- Илья, знаешь, сколько в моем компьютере транзисторов?
Он поднял голову на меня:
- Сколько?
- Только в процессоре почти миллиард. Семьсот тридцать миллионов.
Он помолчал пару секунд, тараща на меня глаза. Потом сказал:
- Здорово.
Я не понял – он не поверил? Но мы уже подошли к столовой, Илья открыл дверь, и мы направились к раздаче.
***
Взяв по подносу, набрали себе разных яств. Мне хотелось увидеть Машку, но не увидел, лишь где-то в глубине столовой мелькнули ее черные волосы, которые венчали белый халат. Наверное, ей выдали спецодежду в виде белого халата, как и положено кулинарам. Ну а мы с Ильей уселись за стол, и принялись в молчании поглощать обед.
Когда уже все было съедено, Илья неожиданно спросил меня:
- Это правда?
- Что?
- Про транзисторы.
- Да, конечно.
Он помолчал некоторое время. Потом сказал:
- Здесь этого нет и в помине.
- Да я уж понял.
- Не знаю, где ты это найдешь. Я про это даже не слышал.
- Да понятно. - Повторил я.
- Пора на коммутатор. Надо Лизу на обед отправить.
Он поднялся из-за стола, взяв свой поднос, и понес его к окну с надписью «Грязная посуда». Я, со своим подносом, отправился за ним.
По дороге мы больше молчали. Вернувшись, он отпустил Лизу, а сам уселся на стул перед коммутатором. Я опять пристроился на табуретку перед его столом. Илья помолчал немного, и заговорил:
- Мне не нравится цифровая техника. Какая-то она неживая. Вот, например, цветомузыка. Аналоговая работает от музыкального сигнала, тут все ясно – барабан – красный вспыхивает, гитара – зеленый, тарелки – желтый. Ну, неважно, просто, цвет зависит от звука, который играет. А цифровая моргалка? Там все по времени, как установишь, так и будет. Мертвечина. Это только в часах хорошо. – Он кивнул на свои самодельные часы.
- Это ты сам сделал?
- Да. Миллион деталей, и настройки на две недели. Больше не буду такие делать. Хочешь, возьми себе.
- Да мне и некуда.
- Как хочешь. Еще счетные машинки есть, тоже цифровые. В бухгалтерии. Тоже напихано в них, будь здоров. Пока разберешься, что с ней – состаришься. Я им много сделал, но они все равно на счетах считают. Не любят технику. Зря время тратил. Да там и не нужна такая точность, двенадцать знаков. Куда им? Они даже линейки логарифмические не берут, не умеют. Вот гоняют костяшки на счетах с утра до вечера. У них еще арифмометры есть старинные, «Феликсы», эти они почему-то уважают.
В этот момент звякнул коммутатор. Илья надел наушники и, так же официально, как Лиза, произнес:
- Седьмая база. – Помолчал немного, вытащил штекер из основания коммутатора, и воткнул его в один из гнезд.
***
Немного позже пришла Лиза, и уселась за коммутатор. Илья пересел за свой стол, и мы проговорили весь оставшийся день до ужина. Кажется, я понял про Илью все: он был телефонистом, обожал телефоны и радиосвязь. Вся остальная радиотехника тоже ему очень нравилась – магнитофоны, телевизоры, радиостанции и все подобное. Он собирал всеволновой трансивер («это такой универсальный всеволновой приемопередатчик», пояснил он), но эта штука была начата довольно давно, тем не менее он его не бросал, и с упоением рассказывал, что это не какая-нибудь шарманка на 6П3С («шарманка»?» – «а, это самодельный передатчик, без настроек, тупо одна-две лампы), этого добра он переделал завались, одна такая и сейчас на чердаке работает, передает музыку по площадкам, антенну на крыше видел?, а вот трансивер – это серьезно, только еще не доделал. А еще он опасается, что вот доделает его – а переговариваться не с кем будет. Потому что он пока о других любителях-коротковолновиках не слышал. Как и просто о других радиолюбителях.
А Лиза все так же сидела, и, повернувшись к нам, молча слушала, время от времени отзываясь на сигнал коммутатора. Никогда не видел более незаметной девушки.
***
Я просидел у них до вечера. Илья, хотя и остался довольно хамоватым, но сделался весьма дружелюбным, говорил и говорил, заваливая меня названиями всевозможных приемников и телевизоров, на каких радиодеталях они собраны, по какой схемотехнике, и прочее, прочее. В принципе, я его понимал, но мне это было, скажем так, довольно далековато. Он же продолжал объяснять мне, как, например, найти неисправный конденсатор в ламповом телевизоре. Или лампу. Или еще чего. А мне уж и слова вставить было некогда, в этом разговоре моя роль включала в себя исключительно односложные реплики понимания, иногда с вопросительными интонациями.
Спас меня ужин. Илья вдруг замолчал, посмотрел на часы, и сообщил:
- Чуть ужин не прозевали. Пошли, а то еще Лиза должна успеть в столовую.
- Пойдем, только мне нужно в свою комнату зайти.
Он кивнул, мы поднялись и вышли. Илья опять запер дверь на замок, и мы вышли из модуля.
- Давай, догоняй.
Он повернулся и пошел в сторону столовой. А я пошел в свой модуль. На самом деле, хотелось немного отдохнуть от этой бесконечной череды германиевых и кремниевых транзисторов, электролитических и керамических конденсаторов и подстрочечных резисторов.
***
Комната встретила меня казенной пустотой. Машка, судя по всему, была еще в столовой. Как-то стало одиноко, я уселся в кресло и задумался. Вот, очередная неувязка. Вроде Илья не возражал, чтобы я сидел на коммутаторе. Но только я сам возражал. Это было еще чуднее, чем пойти в бухгалтерию, или проектировать склады. Это вот так сиднем сидеть целый день, время от времени отзываясь на сигнал коммутатора, и втыкать штекер в нужное гнездо? А приемники я чинить не то, что не умею – попросту не представляю как. Это не компьютер, где выяснил, что накрылось медным тазом, вытащил, к примеру, память, и воткнул новую. Здесь нужно выяснить, что за деталька сгорела, отпаять ее, и впаять новую. Да и не нравится мне это! И не умею, и не нравится! И не учили меня этому. А чего же мне делать? Машка вот с радостью пошла в столовую работать. А мне куда?
Ладно, пойду пока ужинать.
8. База – Вечер
Когда я пришел в столовую, Ильи не было, судя по всему, поужинал, и уже ушел. Народа почти не было, видимо, ужин уже заканчивался. На раздаче была Рита, увидев меня, за одну минуту успела выспросить меня обо всех делах, и сообщить еще множество новостей о столовой, о Базе, и о том, какая Машка хорошая помощница, что ее и учить не надо, сама все умеет, а сейчас она чистит картошку на завтрак, а потом они помоют посуду, и поставят тесто для пирожков, и для хлеба, и еще нарежут два разных салата, потому что завтра могут и не успеть. То есть Машка немного задержится. Я попросил Риту передать ей, что буду ждать ее или в комнате, или на стадионе. Рита с радостью согласилась – да она все делала с радостью. Даже интересно – такая веселая болтушка, ее разговор совсем не раздражал, а поднимал настроение. Приятная девушка, с такой не соскучишься.
Поужинав, я пошел на стадион. А куда еще? В клуб? Одному не хотелось. А больше и некуда.
На стадионе было довольно много народа. Две команды играли в волейбол, а на теннисном корте четыре человека играли в теннис, два против двух. Еще несколько занимались гимнастикой, и двое бежали по беговой дорожке. И человек десять-двенадцать зрителей.
Я прошел поближе к волейболистам, забрался повыше и стал смотреть. Как и вчера, игра была какая-то вялая, словно по необходимости. Тогда я начал рассматривать остальных спортсменов. Внимание привлек один из бегунов, это была девушка, и бежала в мою сторону. Выделалась она своей одеждой – если все остальные были одеты стандартно – шорты и майка, то на ней был спортивный черный костюм, с длинными штанами и длинными же рукавами. Светлые волосы показались знакомыми, она подбежала еще поближе, и я узнал ее: это была Татьяна Сергеевна, начальник отдела кадров. Когда она поравнялась со мной, я помахал ей рукой. Она, не останавливаясь, кивнула мне, и побежала дальше.
Теперь я наблюдал за ней. Добежав до гимнастических снарядов, она немного походила, затем подошла к турнику и начала подтягиваться. После турника она качала пресс, приседала, отжималась, и прочее, прочее. После силовых упражнений пришла очередь растяжек, которые кончились сначала продольным, а затем поперечным шпагатом.
Я решил, что хобби Татьяны Сергеевны – гимнастика.
Между тем, темнело. Татьяна Сергеевна закончила свою гимнастику и пошла в сторону жилых модулей. Я посидел еще немного, и решил идти в свою комнату, посмотреть, что там за книги на полке стоят.
Придя домой, уселся в кресло. Книги смотреть расхотелось, решил, что успею еще. Машки до сих пор не было. Зачесалась щека, машинально почесал ее, и обнаружил уже пятидневную щетину. Сразу вспомнил, как вчера вечером кастелянша Аня неодобрительно посмотрела на нее. Вообще, легкая небритость – это не мой стиль. Бреюсь довольно часто и дочиста. Так как Машки нет, пойду и побреюсь, тем более станок и лезвия Аня принесла вчера, вместе с полотенцами и мочалками. Пены для бритья не было, ничего, обойдусь мылом или шампунем.
Сказано – сделано. Я взял полотенце, мыло, бритву и пошел в душ.
В душевой кто-то мылся. В раздевалке на крючке висело полотенце и какая-то одежда, в одной из кабинок лилась вода. Не обратив на это внимания, я повесил свое полотенце на крючок и начал раздеваться. Стащив свой нехитрый наряд, начал развешивать его на крючки. В этот момент в душевой воду выключили, и в раздевалку вошла Татьяна Сергеевна. Голая и мокрая, в капельках воды, с распущенными, словно у русалки, волосами. В руках она держала пакет с мочалкой и прочим. Со мной случился ступор. Никогда раньше со мной таких происшествий не случалось. Правда, на приемке я мылся голышом с Машкой, но было темно. Ну, а здесь, я стоял, а передо мной стояла девушка, и на лице ее читалось скорее удивление – чего это я на нее уставился. После первого шока мозг мой начал работать, отметив завидную фигурку и роскошные волосы. И глаза – удивления в них больше не было, а было холодный вопрос – чего, мол, уставился? Объяснись. В серых глазах сверкали льдинки.
- Вы… Отлично выглядите!
Она слегка кивнула:
- Спасибо.
- Я не знал, что вы моетесь. Извините.
Между прочим, похоже, что я стеснялся больше нее. Кажется, она это заметила. Глаза ее слегка потеплели, а на лице появилось подобие улыбки:
- Это общий модуль. Не извиняйтесь.
И, отвернувшись в сторону, сняла полотенце и начала вытираться. Я же взял в руки бритву и мыло, собрался идти в душ. Тут она повернулась ко мне, и объяснила:
- Есть женские модули, есть мужские, и есть общие. В общих общий душ. – И, указав на мою бритву, махнула рукой в сторону одной из душевых кабинок. – Вот в этой хорошее зеркало.
И, словно случайно, поправляя волосы, подняла руку, показав мне подмышку. Там не было ни единого волоска. Как, впрочем, и на лобке, который я уже успел хорошенько рассмотреть.
- Спасибо. – Я собрался идти, но она остановила меня:
- Вы у нас остаетесь? Определились, где?
- Не знаю еще. Сегодня у Ильи был, телефониста. Но пока не знаю еще.
- Как решите, зайдите ко мне, скажите. Я оформлю.
- Да, конечно. Обязательно!
А чего бы и не зайти к такой девушке?
***
Побрившись, я вернулся к себе в комнату, уселся в кресло и стал ждать Машку, которой до сих пор не было, размышляя о здешних порядках. У людей здесь была пониженная стеснительность. Может, так и надо. Чего мы стесняемся? Своих тел? Татьяна Сергеевна, к примеру. Утром мы видели ее на рабочем месте – очень хорошо и тщательно одета, накрашена, коса – ни один волосок не выбивается. Идеально. Как и порядок в кабинете. На стадионе она одна была в полностью закрытом спортивном костюме, выглядела так же идеально, как и утром – никаких растянутых коленок, хотя костюм ее совсем простенький, хб, сейчас таких и не встретишь. Честно говоря, на стадионе я подумал, что она стесняется надеть шорты и майку, как у всех. А вечером в душе она совсем голая, с мокрыми распущенными волосами, на теле, кроме головы, ни одного волоска, стоит и смотрит на меня, спрашивая взглядом, чего это я на нее уставился. И никакого стеснения. А выглядит так же идеально. Но ей понравилось, что ее оценили. Похоже, ее хобби не только гимнастика, скорее, ее хобби – выглядеть идеально. И гимнастика для этого. Я опять вспомнил ее тело – у-ух. Мышцы заметны, но не через чур, ровно столько, сколько нужно. Осанка, как у строевого офицера. Тела своего не стесняется, но и не выставляет напоказ. Вот интересно, если здесь есть отдельные модули для мужчин и женщин, почему она живет в общем? Уж не для того ли, чтобы вот так изредка, в ду;ше, кто-то на нее посмотрел, и оценил идеальность ее фигуры?
И почему здесь большинство людей живут поодиночке? Начиная с площадок на свалке, где бригады разные у мужчин и женщин. Вспомнил Марину с приемки, как она передо мной крутилась, и ее робкую попытку уговорить меня остаться с ней на приемке. Так там, совсем недалеко от троих девушек, живут два здоровенных тракториста, неглупые и доброжелательные, так они даже не встречаются, кроме как по работе. Ну, еще вместе на озеро ездят отдыхать. Не сходятся характерами? Не понимаю. Мало, что ли, семейных пар, у которых общих интересов, ну если в магазин вместе сходить, ну и что? Приходят с работы, ужинают, вместе спят, а с утра идут на работу. Живут же, детей вместе растят.
Кстати, насчет детей. Здесь я их не видел еще. Они, вообще-то, есть где-нибудь? Здесь им точно не место, это какая-то рабочая резервация, почти лагерь, ну, а в других местах?
Здесь мои размышления прервала наконец вернувшаяся Машка. Она зашла в комнату и сказала:
- Привет.
- Привет. Устала?
- Немного. Я думала, ты на стадионе.
- Я уже пришел, сижу, тебя жду.
- А мы с Ритой пирожки пекли, на завтрак. Я принесла немного, хочешь?
- А ты будешь?
- Пока не хочется.
- Я тоже пока не хочу. Может, попозже, чаю попьем?
- А сейчас погуляем? – Машка вопросительно заглянула мне в глаза.
- А ты не очень устала?
- Нет.
- Тогда пойдем.
И мы пошли гулять. Уже совсем стемнело, и мы шли почти тем же маршрутом, что и вчера. Но в степь ушли гораздо дальше. Машка рассказывала о своем сегодняшнем дне, как она с Ритой и Таней готовила еду, как стояла на раздаче, как они мыли посуду и прочее. Я тоже что-то рассказывал, про Илью, про Лизу. В общем, делились впечатлениями. Только про встречу в душевой не рассказал. Из тактических соображений. Но рассказал, что Татьяна Сергеевна из отдела кадров в нашем модуле живет, и что модули есть общие, а есть отдельно для мужчин, и отдельно для женщин. Оказалось, Машка это уже знает, потому что Денис и Рита в общем живут, а Таня – третья повариха – в женском, комната рядом с комнатой кастелянши Ани. И там же рядом с ними Лиза-телефонистка живет.
- А я думал, она вместе с Ильей живет.
- Нет, она одна живет. А с Ильей работает вместе.
- Надо же.
- А Илья здесь не очень давно. А Лиза давно. Здесь был другой телефонист до них, он телефонную станцию сделал.
- Коммутатор?
- Да, коммутатор, - она взглянула на меня, - я слово забыла. Вот он его сделал, и провода протянул, очень много. Даже на некоторые площадки. А потом уже Лиза приехала. Это очень давно было. А Илья не очень давно. Он радио сделал, даже на некоторых площадках принимает. И чинит телевизоры и приемники.
- Маша, ну ты даешь! Я с ними почти целый день провел, а этого не знаю. А тебе кто сказал? Рита?
- Да. Рита все знает. И людей всех. Она мне даже главного показала, сказала, смотри, это заведующий. Только я имя забыла.
- А какой он из себя? – Я спросил просто из интереса.
- Ну, такой невысокий, не молодой, немного толстый. Одет был в светлый костюм, такая ткань, как парус на лодке. И шляпа.
- Парусиновый, это так и называется. Я тоже его видел – и рассказал, как спрашивал, где найти телефонистов.
Так, беседуя ни о чем, мы гуляли и гуляли. Когда вернулись, мне кажется, было уже за полночь. Кто знает, часов не было. Ночь была замечательная, тепло и тихо. Мне кажется, что мы так, между делом, километров десять протопали. А когда вернулись, Машка предложила:
- Давай чай пить?
Честно говоря, не хотелось. Но и Машку отказом обидеть не хотелось, поэтому спросил:
- А ты хочешь?
- Немножко.
- Давай. Только я так растолстею.
- И я… - Она подняла глаза на меня и засмеялась. – Я сейчас сделаю.
И мы пили чай и ели пирожки. Машка несколько раз исподтишка глянула на меня – я так понял, посмотреть, нравятся ли мне ее пирожки. Мы допили чай, и я поблагодарил ее:
- Спасибо, Маша, очень вкусно!
- Спасибо! Мы с Ритой старались.
- У вас получилось! Ну что, будем спать укладываться?
- Да, только надо в душ сходить.
- А я уже был, брился. – Но тут заметил, что Машка на мои ноги смотрит. Я посмотрел сам, и обнаружил, что после прогулки по степи ноги у меня серые от пыли. – Кажется, я уже опять запачкался. Пошли.
Сегодня я помылся вперед Машки. Собственно, только ноги и помыл, да водой облился. Вытерся, и ушел к себе в комнату. Разделся и забрался в свою постель. Ноги приятно гудели после прогулки по степи, да и спать хотелось. День был длинный. Сейчас придет Машка, интересно, попросится со мной спать? Мне хотелось, чтобы попросила. Никогда не думал, что даже просто спать рядом с девушкой, если она нравится, очень приятно. Может, ее кровать поближе придвинуть? Но тогда она будет спать рядом, но не в обнимку.
Тут Машка и пришла. Голышом. В руках держала свое платье и полотенце. Повесив полотенце на спинку кровати, и положив платье на кровать, она встала посреди комнаты и вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул, тогда она выключила свет, взяла подушку, и нырнула ко мне под одеяло. Я обнял ее, погладил по спине и по попке, она прижалась ко мне. Так, в обнимку, мы и уснули.
9. База – Третий день. Утро.
Так, в обнимку, мы и проспали всю ночь: проснувшись, я все так же обнимал Машку, а она, как и вчера утром, уже не спала, и смотрела на меня, не шевелясь, видимо, чтобы меня не разбудить. Было очень уютно, и обнимать ее было одно удовольствие. Мне хотелось приласкать ее, но что-то удерживало, казалось, что это будет неправильно. Рука же моя лежала у нее на бедре, я неуклюже убрал ее. Видимо, все это отразилось на моем лице, так как Машка чуточку отстранилась, чмокнула меня в щеку, и сказала:
- Доброе утро!
- Доброе, Маша!
Она встала, потянулась, подошла к окну и открыла занавески. Я смотрел на ее черный силуэт. Подумал – вот кто пройдет по улице, и посмотрит в окно – а она тут голая, стоит, как манекен. Впрочем, кого здесь этим удивишь. Народ здесь какой-то инфантильный, что голая девушка, что пустое место. Я тоже таким скоро стану? Пока еще, правда, не стал, но, похоже, приближаюсь. Или же правду говорят – нагота сама по себе асексуальна. Ладно, потом разберемся.
Я встал и оделся. Машка занырнула в свое платьице, мы умылись, и, болтая ни о чем, пошли прогуляться перед завтраком. Ей уже пора было идти в столовую, а у меня планов на день вообще не было. Ну то есть вообще никаких. Попробуйте представить – вот выдался неплановый выходной, и вы хотите что-то сделать, а делать нечего, потому что все дела требуют какой-то подготовки, и даже просто пойти в гости некуда, так как все знакомые на работе. Можно, конечно, пойти в музей – но здесь нет музея. А самое главное – что это мне даст? Нужен какой-то новый план. То есть, в общих чертах план есть – попасть в Высоково. Иваныч обещал Машке узнать, где там можно учиться. Мне думалось, вероятность этого большая. А значит, мне с ней и дальше по пути. Очень неплохо. Но пока придется как-то занять себя, эти несколько дней.
Тут мы и пришли в столовую. Собственно, рановато – почти никого не было. Машка усадила меня за стол, а сама быстренько сбегала на кухню и принесла завтрак – молочная рисовая каша, творожная запеканка и пирожки, такие же, как она вчера вечером принесла к нам в комнату. Мы позавтракали не спеша, после чего Машка сообщила мне, что ей надо идти, сейчас люди придут. Поинтересовалась, что я буду делать. Я честно сказал, что не знаю. Мы попрощались до обеда, Машка убежала внутрь столовой, а я вышел на улицу.
Ну вот. Впереди целый день, я уже позавтракал, чуть не самый первый на базе, и решительно не знаю, чем заняться. Единственное, что пришло в голову – осмотреть базу более тщательно, чем вчера. Склады и прочее. А еще меня посетила такая мысль – а зачем ждать, когда Иваныч узнает что-то для Машки? Денис говорил, что автобус, который ходит с Высоково на Утес, ночует здесь. Так, как поедет обратно, сесть на него и уехать. Тем более, у меня есть волшебный жетон, с которым, если верить Иванычу, меня везде пропустят. Наверное, и на автобус посадят. Надо будет к нему сходить сегодня, и поговорить. Зайду чуть попозже, сейчас только завтрак, а потом у него утренние дела – будет всем разнарядку давать, а вот ближе к обеду, когда он освободится, и зайду.
Решив так, отправился бродить по базе. Мне хотелось посмотреть на склады – чего там в них лежит. Вот только – как? Вроде Иваныч сказал – ходи и смотри, чего хочешь, но как это вы себе представляете? Подойдешь и встанешь в воротах, глядя с улыбкой дурачка на работающих людей? Решил просто пройти возле складов – типа, по делам иду – а там, уж сколько увижу. Так себе план, но другого вообще не было.
Ну, так я и сделал. Складов было много, шел возле них, и заглядывал внутрь, как шпион. Ничего особо интересного я не увидел, к тому же, внутренности складов терялись в темноте, видно было только то, что возле дверей лежит. Коробки и ящики. Или какие-нибудь штабели из досок, фанеры или мешков. Вот и вся информация, что я получил.
Зато время прошло, минут сорок, а может, и час. А зачем ждать до обеда, подумал я, пойду прямо сейчас к Иванычу. Если занят, подожду – не все ли равно, где сидеть. Тут хоть толк какой будет.
Я повернулся и пошел в сторону модуля с кабинетом коменданта. Выйдя из-за склада, увидел телефониста Илью, который шел ко мне.
- Вот ты где! – Он протянул мне руку. – Здорово. Я тебя ищу все утро.
- А что такое?
- Пойдем. – Он мотнул головой в сторону барака со своим коммутатором. – Покажу.
Заинтригованный, я пошел с ним. Интересно, что такое.
Мы подошли к модулю, но не вошли в него, а обошли его к задней стороне. Там была железная лестница, ведущая на чердак. Илья показал на нее рукой:
- Туда.
Мы влезли на чердак. Сразу возле входа был отгорожен довольно большой чулан, с дверью, на которой висел огромный замок. Илья отпер его, открыл дверь и пригласил меня внутрь:
- Радиорубка.
10. База – Третий день. Радиорубка.
Радиорубка была размером метра четыре на два, с наклонным потолком. Вся она изнутри была обита фанерой, вдоль длинной стены стоял большой стол, тоже из фанеры. На столе стояло несколько магнитофонов и проигрывателей, какое-то большое серое устройство, со шкалами, крутилками и большим старинным микрофоном, и еще несколько явно самодельных устройств, представляющих из себя ящички, сверху которых торчали радиолампы.
Вдоль противоположной стены были полки, во всю стену, на которых стояли катушки для магнитофонов, и множество пластинок, все аккуратно расставлено.
Илья вытащил из-под стола табуретку, пригласил меня садиться, а сам начал включать всю эту технику. Постепенно вся комната наполнилась гудением, гудели все эти магнитофоны и серый ящик, светились индикаторы на аппаратуре, а на самодельных устройствах нагрелись и затеплились, словно свечки, радиолампы. Я показал на такое устройство и спросил:
- Это и есть шарманка на 6П4С?
Илья мотнул головой:
- 3С. Нет, это посложнее будет. На 6П3С мощности совсем мало. А эта до площадок на свалке достает. Плоховато, правда. Ночью лучше. Особенности распространения радиоволн.
Он подошел к полке и выбрал одну из катушек, установил ее на магнитофон, и включил. Магнитофон тихонько заиграл, а Илья развел руками и сообщил:
- Все. Мы в эфире.
После этого выдвинул из-под стола ящик, уселся на него, и заговорил:
- Вот смотри. Это у нас радиостанция.
Я кивнул:
- Да я понял уже.
- Некому управляться. Я не успеваю один. Лиза помогает, конечно, но все равно не успеваем. Поэтому большинство приходится включать магнитофон, и уходить. А он три часа играет, а потом надо катушки менять. Ну, у меня вот еще один магнитофон с таймером, – он махнул рукой на очередное самодельное устройство, где центральное место занимал будильник, - но это еще три часа. И все. А у меня вон сколько всего, - он обвел рукой полки, - тут и музыка, и радиоспектакли. Даже «Три мушкетера» на пластинках есть.
Илья помолчал немного, и продолжил:
- Но, главное, ведущих нет. Надо же говорить что-то, объявлять, какие песни и все такое. Люди же хотят слушать, как кто-то говорит, рассказывает что-то, объявляет. А так – шарманка, она шарманка и есть.
Он опять помолчал.
- Короче, я чего хочу предложить. Оставайся, как ведущий. Ну, и иногда на коммутаторе, Лизу подменить. А она здесь посидит – два ведущих, вообще здорово. Ну что?
Я молчал – он меня просто ошарашил этим предложением. Вот уж никогда не пытался даже представить себя в роли диктора на радиостанции!
Илья же, глядя на мое замешательство, вытащил еще один козырь для моего убеждения:
- И мы другую радиостанцию сделаем, еще мощнее. Здесь котловина, поэтому сигнал плохо проходит. Но я уже с Иванычем договорился – он вагончик дает, и вон там на холме новую станцию построим. И антенну. И передатчик я другой соберу, нас вообще везде слышно будет. Прикинь, включаешь приемник на Утесе – а там – «Доброе утро, это База номер семь. По вашим просьбам песня «Надежда». Ну и все такое. Здорово?
- Здорово. Только «База номер семь» как то не очень. Может, «Сердце пустыни»?
Теперь Илья уставился на меня в замешательстве. Правда, быстро пришел в себя:
- Да, неплохо. Ну что, попробуешь?
-А как? Я же ничего не понимаю в этом. - Я обвел рукой его аппаратуру.
- Да это, минута научиться. Сейчас покажу. А вот еще что, забыл. - Он показал на синюю коробочку с одной-единственной кнопкой. – Это переговорное устройство, с коммутатором.
Он нажал кнопку и сказал в коробочку:
- Лиза, как там?
Из коробочки послышалось:
- Все в порядке.
Илья обратился уже ко мне:
- Все просто, нажимаешь кнопку и говоришь. Потом отпускаешь и слушаешь. Только кнопку отпускать не забывай, в одну сторону работает.
Далее он показал мне, как заправлять ленту в магнитофон, как включать проигрыватель и микрофон. Все это оказалось совсем несложно. Думаю, я и сам бы разобрался. Затем он заставил меня несколько раз включить микрофон, объявить песню, включить ее, и все такое. Увидев, что я в основном справляюсь, он кивнул головой и сказал:
- Видишь, ничего сложного. Тут все удобно сделано, не запутаешься. В общем, я пойду, а ты пока ознакомься с музыкой. А если понадобиться уйти, то магнитофон включай, и дверь не забудь запереть.
Илья ушел, а я первым делом рассмотрел таймер, который включал второй магнитофон. Это был укрепленный на деревянной подставке простой будильник, механический, у которого, когда приходило время звонка, сзади начинала крутиться ручка для заводки пружины. Эта ручка нажимала на карандаш, который нажимал на простой выключатель, который уже и включал магнитофон, с заранее заправленной лентой. Ну и ну.
***
Далее я принялся более подробно рассматривать всю стоящую здесь аппаратуру. Дома подобное я мог бы увидеть только в музее, а здесь все это не просто стояло, но и работало. Хотя крутился только один магнитофон, Илья включил вообще все, что здесь было – видимо, удивить меня. Ну что ж, я удивился.
Итак, в радиорубке, слева направо, было: одна радиола, которая называлась «Ригонда» - большое красивое устройство в полированном корпусе, с огромной шкалой радиоприемника. Как объяснил Илья, из-за качественного и чувствительного приемника. Хотя принимать здесь было нечего, кроме того, что он сам и транслировал. Тем не менее, он регулярно проверял по всем диапазонам, не выходит ли кто в эфир.
За «Ригондой» следовало два проигрывателя, один «Вега», а второй «Аккорд». За проигрывателями стоял самодельный таймер из будильника, а за ним магнитофон «Сатурн», потом почти такой же «Маяк», и вертикальный, по виду самый современный, «Снежить».
Как объяснил Илья, у «Снежити» самый чистый звук, и вообще он самый лучший. Но у него нет скорости четыре сантиметра в секунду, поэтому его хватает самое большое на полтора часа, а если, мол, с максимальным качеством, то вообще сорок минут. То есть, существует три скорости протяжки ленты, соответственно, чем быстрее, тем выше качество. А качество, мол, особо не нужно, потому что в средневолновом диапазоне используется амплитудная модуляция, все равно ничего это не пройдет по радиоканалу.
За «Снежитью» стоял уже упомянутый мной большой серый ящик. Теперь я разглядел его подробнее. На передней стенке, с левой стороны, была большая шкала радиоприемника, стрелочный вольтметр посередине, справа и слева от него по красной лампочке, а внизу под вольтметром – красивая пластмассовая загогулина. И динамик справа. Вверху и внизу было по ряду переключателей. Сверху крышка, под ней – проигрыватель.
Это был радиоузел «Луч», для проведения местной радиосети. Как объяснил Илья, он собирался провести по всей базе, в каждую комнату, проводную радиоточку, чтобы можно было, в случае чего, по громкой связи делать объявления. Ну и музыку передавать. Но потом решил, что проще сделать шарманку, а для объявлений просто повесил пару больших репродукторов на улице. А вот этот радиоузел как раз на них и работает. И еще он для микрофона.
Микрофон был просто дивный. На высокой металлической подставке, выточенной на токарном станке, располагался цилиндрический пластмассовый корпус диаметром сантиметров семь, а спереди, куда говорить, закрыто клетчатой коричнево-желтой тряпочкой. И толстый розовый провод.
За радиоузлом начинались самодельные устройства. Сначала был микшер, сводящий воедино сигналы со всей техники. Каждый регулятор был аккуратно подписан, можно было включать по одному любой магнитофон или проигрыватель, можно вместе с разным уровнем громкости. Над каждым входом был небольшой стрелочный индикатор. Выглядел этот микшер так, словно им практически не пользовались. Никаких захватанных ручек – нельзя было определить, какие из регуляторов используются чаще остальных. Наверное, Илья как его сделал, отрегулировал в самом начале, да так и не пользовался. Или пользовался, но редко.
Далее шел усилитель: коробочка, из которой торчало четыре лампы. Спереди был единственный регулятор громкости. От этого усилителя шли провода к двум небольшим колонкам, висящих на стене, которые негромко играли.
И завершала ряд сама Шарманка. Написал с большой буквы, так как это устройство было главное, все остальное обеспечивало его работу. Вообще, когда Илья произносил слово «Шарманка», оно и звучало у него, как имя собственное. С уважением произносил и гордостью. Видимо, любимое детище его. Впрочем, выглядела оно не особо – металлическая коробка, с боков открытая, сверху три лампы. Больше ничего, никаких крутилок и кнопок. Только провода сзади подходят.
Вдоволь насмотревшись на все эти экспонаты, я перешел к полкам с пластинками и катушками. Катушки стояли на полках, строго отсортированные по размеру, каждая в подписанной коробке. Собственно, глаза разбегались. Но в этой аудиотеке был порядок! На каждой коробке с лентой был номер – а еще было четыре толстенных общих тетради, где по номеру катушки можно было узнать, что на ней записано. Пластинок было тоже очень много, они так же стояли по секциям – большие, маленькие и средние. Средних не очень много. Вытащил одну такую наугад из раздела «классика» - прочитал: «М. Чюрленис, произведения для органа». Подошел к полке «иностранная музыка», вытащил опять наугад – «Donna Summer. I Remember Yesterday». Удивился, вынул пластинку из конверта – так и есть – импортная, фирмы «Casablanca Records», 1977 год. Вот так да, здесь даже импортные пластинки есть. Неплохую коллекцию Илья собрал. Повытаскивал еще пластинок из разных разделов, посмотрел. Очень много, быстрее будет по каталогу посмотреть. Да, в общих тетрадях искать что-то – это не в компьютере. Хотя, наверное, Илья свои пластинки если не все, то большинство знает, что у него есть, и где чего лежит. Я же знаю, какая музыка и фильмы у меня на компьютере, и где хранятся. Точнее сказать, раньше хранились.
***
Если честно, я увлекся. И, осмотрев аппаратуру довольно подробно, с пластинками просто завис. Они были расставлены по алфавиту. Я вынул первую в разделе «иностранная музыка» – «Абба». Затем еще и еще. Несколько пластинок в хронологическом порядке. Пропустил несколько, вытащил – «Amii Stewart. Knock On Wood». С конверта на меня смотрела негритянка, похожая на Машку. Занятно, подумал я, эта пластинка вышла еще до моего рождения, и такое совпадения. Полюбовавшись на Эми Стюарт, хотел убрать пластинку на место, но передумал. Захотел послушать, как она поет. Взял пластинку и пошел к электрофонам. «Вега» выглядела круче, но у нее не было колонок, поэтому поставил пластинку на «Аккорд» и принялся слушать.
В этот момент ожило переговорное устройство, и сказало голосом Ильи:
- Ты там не заснул?
Я взял в руки синюю коробочку, нажал кнопку и ответил:
- Нет, музыку слушаю. А что?
- Лента кончилась на магнитофоне.
Про магнитофон я совсем забыл. Вся лента перемоталась на правую катушку, которая теперь вхолостую крутилась, шурша белым концом ленты по корпусу.
- Ой, я не заметил. А что поставить?
- А ты чего слушаешь?
- Пластинки.
- Так и пускал бы в эфир. Чего зря их крутить?
- Да… Не знаю.
- Ты сейчас просто катушку переверни, и пошли обедать. Обед уже. Только запереть не забудь.
- Хорошо, сейчас иду.
Я перевернул катушку на магнитофоне, и отправился обедать. Пока запирал радиорубку и спускался, думал, что сегодня первый день, когда мне стало интересно, хотя это и было сродни разглядыванию экспонатов в музее.
***
Илья стоял у входа. Увидел меня:
- Ну что, идем?
Я кивнул:
- Да, а что еще.
Мы пошли в столовую.
- А ты чего слушал?
- Эми Стюарт.
- Это ты случайно нашел, или по каталогу?
- Нет, случайно.
- Классно поет, да?
- Да, мне понравилось.
- Мне у нее особенно «Райская птица» нравится.
- Нет, еще не послушал. Я успел только две песни послушать.
- На «Аккорде»?
- Да.
- Ты лучше на «Веге» слушай.
- Почему?
- Качество лучше. А главное, там иголка намного лучше. Там польская вертушка, и головка польская. У нее прижимная сила полтора грамма. А у «Аккорда» обычная вертушка, наша. И звукосниматель обычный, дубовый - пьезоэлектрический, прижим шесть грамм. Пластинки сильнее портит. Хуже только патефон, там прижим – сто пятьдесят грамм. Вообще, у меня там есть пластинки для патефона, берегу. Ну а эти пластинки, что ты смотрел - редкие, я их много лет собирал. Большинство на катушки переписал, чтобы зря не портить.
- Илья, а как же ты пластинки собираешь, так много собрал, а где же ты слушаешь?
- Как где? Везде. Это же все даже по приемнику можно слушать. – Он ухмыльнулся. – Сам передаю, сам слушаю.
- Нет, я вот что хочу сказать. Я не очень меломан, но музыку люблю. У меня дома… - Я задумался. – Ну, раньше были, там. Колонки по сто ватт мощности. Это только основные.
- Это типа С-90?
- Да, вроде них.
- А зачем они? У меня в комнате «Юпитер-203» стоит, вообще крутой мафон. И колонки штатные. Так я их никогда громко и не включаю. Я что, глухой?
***
Вот такой разговор мы вели по дороге в столовую и за обедом. Машку, как и вчера, видел только мельком, помахал ей рукой. Она помахала мне в ответ. Илья скользнул по ней взглядом, и продолжил меня инструктировать:
- Ну вот ты песню включаешь послушать, так и давай ее в эфир. Объявил там, и слушай вместе со всеми. Людям же интересно живой голос послушать!
- А если мне не понравится?
- Не понравится, потихоньку громкость убавил, и другую включил. Кто тебе чего скажет? Только знаешь что? По возможности, чередуй иностранные и наши. Я по три часа включаю, чередую. Люди просят наши песни.
- Да как же это сделать? После Эми Стюарт, или Аббы, включать, например, Кобзона? Как это будет сочетаться?
Илья посмотрел на меня, как на идиота:
- После Аббы не нужно. А после Френка Синатры или Армстронга – отлично будет сочетаться. И ты зря смеешься, Кобзона любят и часто просят включать. И пластинок много есть. А на миньонах вообще много.
Он немного помолчал, а потом добавил:
- Да как сделаешь, так и сделаешь. Все равно лучше, чем магнитофон.
***
Поднявшись в радиорубку, я завел будильник, поставил на нем час дня – хоть примерно знать время – и занялся радиопередачей.
Переложив пластинку Эми Стюарт с одного проигрывателя на другой, включил микрофон и произнес в эфир, причем, видимо от стеснения, получилось почему-то на английском:
- Ladies and Gentlemen! Welcome to the radio station "Heart of the Desert"!
Опомнившись, я продолжил, уже по-русски:
- Дамы и господа! В эфире радиостанция «Сердце пустыни»! Начинаем послеобеденный концерт по заявкам радиослушателей.
Да, прямо сказать, что-то корявенько получается. Да и по каким еще заявкам! Ну и пусть, как вышло, так и вышло. Продолжу.
- Наш концерт открывает американская певица (тут я подумал - а она точно американская? а-а, все равно) - Эми Стюарт, песней «Knock On Wood», что в переводе на русский язык обозначает – «Постучи по дереву». Это заглавная композиция с одноименного альбома, выпущенного в США фирмой « Hansa Records» в 1978 году. Итак, слушаем.
Я включил проигрыватель, а сам принялся рыться в пластинках. У меня было минут двадцать, пока не кончаться песни на первой стороне. Но не успела закончиться вторая песня, как я уже стоял над проигрывателем с другой пластинкой. Так же объявив следующие песни, включил пластинку, а сам пошел копаться дальше. Потом еще, и еще, и еще. Я так увлекся, что забыл про все на свете, и опомнился, только когда переговорная коробочка голосом Ильи позвала меня ужинать. Я глянул на будильник – семь часов. Надо же, шесть часов прошло. Я попрощался в микрофон с радиослушателями, пожелав всем хорошего вечера, убрал пластинку на место, включил магнитофон, и пошел ужинать.
Ильи не было у входа, и я решил зайти за ним. Дверь была не заперта, но его уже не было. За коммутатором сидела Лиза, повернувшись ко мне.
- А Илья уже ушел?
- Да, минут пять назад.
- А, извините, я тогда тоже пойду.
Лиза кивнула мне и сказала:
- Вы так хорошо передачу вели!
Я остановился в дверях:
- Да? Спасибо!
Какая-то очень быстрая обратная связь. Не думал, что так быстро до меня дойдет глас народа. А Лиза продолжала:
- А мы весь день слушали. Вы так интересно рассказываете, еще переводите названия песен. А я не знала, что так можно.
- А вы говорите по-английски?
- Nein. Ich spreche Deutsch. Только по-немецки.
- Ну, я просто старался, чтобы интересно было.
- Спасибо вам!
- Это вам спасибо на добром слове! Ну, ладно, пойду, Илью догоню. До свидания.
Я повернулся, и пошел в столовую. Ничего себе, тихонькая, как мышь, Лиза, говорит по-немецки. Может, она и азбуку Морзе знает? Из какого времени она?
11. База – Третий день. Вечер.
В столовой обнаружился сидящий за столиком Илья. Взяв себе на ужин картошку с жареной рыбой и соленым огурцом, я подсел к нему. Он кивнул мне:
- Нормально получилось. Вообще отлично. Вот так я и хотел. Нужно туда телефон поставить, чтобы люди могли позвонить, песню там заказать. Или поздравить кого попросить. Ну, всякое такое.
Я отдал ему ключи от радиорубки.
- Илья, я там катушку поставил.
- Да, я слышал, играет.
- А ведь можно еще такой таймер сделать и еще один магнитофон поставить, тогда музыка будет девять часов играть.
- А зачем? Сейчас, как доиграет, пойду и все выключу. Днем все равно туда захожу, проверяю, как чего. А ночью все спят, для кого включать? К тому же, телевизоры у всех есть, кто хочет – смотрит. Там, правда, смотреть нечего. И он тоже часов в двенадцать выключается до утра.
- Вот я и хотел спросить – а откуда сигнал идет?
- Не знаю. Могу сказать только направление, – он махнул рукой куда-то в сторону степи, - оттуда. А так спрашивал, никто не знает. Там, как минимум, ретранслятор должен стоять. Километров сто максимум. Да еще какой высоты ретранслятор, а то ближе.
- Понятно, что ничего не понятно.
- Да, вот так. Ты завтра приходи с утра.
- Даже не знаю, мне нужно Иваныча увидеть.
- Ну, как увидишь, так и приходи.
- Хорошо. Приду.
- Давай.
Кивнув мне, он встал, забрал поднос с посудой и ушел. А я принялся ужинать.
Тут ко мне подошла Машка. В белом халате и высоком поварском колпаке.
- О, Маша, привет! Как ты тут? Устала, наверное?
- Привет! Нет, не устала. – Она улыбнулась мне, помолчала пару секунд. – А мы слушали тебя по радио.
- И вы меня слушали?
- Да, там, на кухне, приемник есть. И мы слушаем. Девочки включают.
- Ну и как?
- Нам все так понравилось!
- А тебе? – Ее мнение меня интересовало гораздо сильнее, чем всех остальных, вместе взятых.
- Очень понравилось! А Рита сказала, что если ты так каждый день будешь передачи вести, то это будет очень хорошо. Потому что Илья просто музыку включает. А ты рассказываешь про музыку и про артистов. И на русский язык названия песен переводишь.
- Да ты же сама все понимаешь.
- А мне все равно понравилось. К тому же я понимаю, а другие – нет.
- Илья меня уже завтра ждет. А ты еще долго?
Машка помолчала немного.
- Наверное, час, или полтора. Мы с Ритой будем на завтра печенье делать. Вместо пирожков. Она уже тесто месит. А еще нужно убраться и посуду помыть. Таня уже моет.
- Хорошо. Маша, я тебя в комнате буду ждать, или на стадионе. Как вчера.
- Ага. – Машка улыбнулась и убежала на кухню. А я убрал за собой посуду и отправился бродить по базе.
***
Мне хотелось сходить на стоянку автомобилей - посмотреть. Как и радиоаппаратура у Ильи, машины были словно музейные экспонаты. Где такое увидишь! Хотя, пройдет немного времени, я привыкну к ним, и уже не будут казаться мне анахронизмом ни катушечные магнитофоны, ни грузовики из пятидесятых, или шестидесятых, годов. Музыка-то уже не кажется! Дома я часто слушал радиостанцию Ретро-ФМ, теперь же просто выбирал пластинки со знакомыми названиями, да и объявлял так же, как слышал еще дома. Для обитателей базы это было в диковинку, а я по-другому и не знал, как. Ну и ладно, народу понравилось, хорошо. Однако, сколько же у Ильи пластинок! И я только начал смотреть зарубежную музыку. Многих артистов я вообще не знал, некоторых – знал имена, и, в лучшем случае, по одной песни. Встречая знакомое имя, брал пластинку и нес на проигрыватель. Слушал сам и вместе со мной – все, у кого были приемники. Так, сегодня впервые осознанно, если так можно выразиться, я слушал Аманду Лир и Далиду, Алана Прайса и Африк Симона, Джо Кокера и Мэри Хопкин, Шейлу и многих, многих других.
И сегодня первый день мне было интересно. Не знаю, сколько подобное занятие будет меня интересовать, наверное, как минимум, пока все пластинки не прослушаю. Что ж, по крайней мере, это занятие – лучшее, что мне до сих пор попалось. Пока Иваныч будет узнавать про Высоково и Машку, можно посидеть несколько дней в радиорубке.
С этими мыслями я пришел на стоянку. Машины стояли рядами, людей не было. Не знаю, все ли машины ездили, но все выглядели ухоженными. Я шел и разглядывал их, обходя вокруг почти каждой машины. В основном, все они относились к шестидесятым годам. Самые современные – ЗиЛ-130 и ГАЗ-53. Еще были «Захары» - ЗиЛ-164 и один «Колун» - Зил-157, несколько ГАЗ-51, и, совсем уж древний ЗиС-5, с квадратной кабиной и деревянными дверями. Я даже залез на подножку, чтобы посмотреть, какой он внутри. Более аскетичной машины я не видел: у нее внутри было два рычага, три педали и руль. Передней панели не было вообще, точнее, она была вертикальная, просто продолжение лобового стекла вниз. Посередине стоял блок приборов, на котором было три небольших прибора, большой замок зажигания и какой-то тумблер. Все. Больше вообще ничего. Как на этом вообще можно ездить? Его потомок – ЗиЛ-164 - изнутри выглядел чудом техники и удобства.
Я спрыгнул с подножки и хотел было идти смотреть на трактора, но, оглянувшись, увидел в соседнем ряду Дениса. Его ЗиЛ стоял с открытым капотом, а сам Денис сидел на крыле и что-то крутил в моторе. Он тоже заметил меня, махнул рукой и крикнул:
- Здорово!
- Здорово! – Крикнув ему в ответ, я подошел и спросил. – Что, сломалось?
- Нет, проверяю перед рейсом. Завтра ехать с утра. Уже загрузился. – Он показал головой на кузов, который был доверху чем-то заполнен, а сверху закрыт брезентом. – Под завязку набили.
- Понятно. А далеко?
Денис кивнул:
- Далеко. На Утес.
- На Утес? Одним днем?
Он усмехнулся в ответ:
- Нет, за день не успеть. Завтра туда, послезавтра обратно. Это если загрузить овощи успеют, а то придется лишний день задержаться. В ночь по степи плутануть можно.
- Понятно. А ты с кем поедешь? С Ритой?
- Нет, Рита не может, работает. Один поеду.
В моей голове сразу же оформилась мысль – вот бы с ним съездить. Посмотреть, что там такое. Правда, непонятно, куда там идти, где ночевать, и чем питаться.
- А ты где же ночевать будешь?
- Там и буду, на Утесе. Там для шоферов есть комнаты отдыха. И кормят в столовой.
- Денис, а можно с тобой съездить?
Он немного подумал, и кивнул:
- Да можно. Мы, когда с Ритой едем, нам разрешают ночевать вместе, и в столовой кормят.
- А ты когда поедешь?
- Завтра с утра, пораньше.
- А мне сюда приходить?
- Да. – Он задумался. – Нет. Я лучше сам зайду за тобой. А то я сам не знаю, как соберусь. Ты только Иваныча предупреди, что со мной поедешь.
- Хорошо, сейчас пойду и к нему зайду. А с собой что-то нужно взять? – Спросить-то я спросил, а чего я могу взять? У меня ничего нет!
- Да ничего не надо. Перекусить если, да у тебя, наверное, нет ничего. Я сам возьму.
- А я сейчас в столовую схожу, там у Маши чего-нибудь возьму.
- Да ненужно, мы все равно с Ритой с утра сами в столовую пойдем, возьму на двоих.
Денис закрыл капот, спрыгнул на землю и протянул мне руку:
- Давай, не проспи. – Он усмехнулся. - А то один уеду.
Мы попрощались, и направились по домам.
***
Иваныча на месте не оказалось. Где его искать, я не знал. Решил пока идти к себе в комнату, и ждать Машку. Она должна была скоро придти, все-таки по стоянке я долго ходил, да пока еще с Денисом проговорил. Шел к себе в комнату и думал о предстоящем путешествии, вот здорово! Удастся посмотреть на этот самый Утес! Там горы и океан.
Тут меня кольнула совесть – Машка тоже хотела посмотреть на океан. К тому же, я обещал, что куда ни пойду, возьму ее с собой. Впрочем, я себя сразу же оправдал, что послезавтра уже вернусь. Да и хочет ли? Она же хочет в Высоково и учиться. Я-то нет.
А Машка уже ждала меня в комнате. Она сидела, развалившись в кресле и положив руки на подлокотники. Надо бы ей сказать, что уеду завтра, мелькнула мысль, но передумал, решил позднее. Вместо этого предложил погулять. Она сразу же согласилась, и мы пошли в степь. Уже темнело. Там, среди песка, я и сказал ей:
- Маша, Денис завтра в командировку едет.
- Я знаю, Рита сказала. На Утес.
- А я с ним хочу поехать.
- А ты вернешься? – Она повернулась и заглянула мне в глаза.
- Да, послезавтра.
Я спокойно ее взгляд выдержал. Машку это успокоило, она помолчала немного, а потом сказала:
- А я тоже хочу на океан посмотреть. Я так давно его не видела.
- Ты же можешь в любой момент туда поехать. Иваныч сказал, что у тебя отпусков много накопилось.
- Я не хочу… Одна.
Я задумался.
- Маша, давай Дениса попросим, может, он нас двоих возьмет?
- Нет, завтра нельзя – мы только вдвоем с Ритой остаемся на два дня. Она одна не справится.
- Ну, тогда… - Я опять задумался. – Тогда давай так: я поеду и посмотрю, как там. Если там хорошо, то мы выберем время, и вдвоем поедем. А если нет – то тогда в Высоково поедем. Мне здесь все равно не нравится.
Она кивнула:
- Мне тоже.
И как-то, словно случайно, прижалась ко мне. Я обнял ее и поцеловал в волосы. Постояв, обнявшись, некоторое время, мы пошли дальше.
Иваныч, оказывается, уехал. Будет только завтра вечером. Это все Машка сообщила, оказывается, вся база это знает. Кроме меня, очевидно. Ну, уехал, и уехал, нашим, как говорится, проще. Машка обещала ему завтра сообщить.
Как и вчера, мы шли и рассказывали друг другу, как прошел день. Как же с ней легко! Вроде ерунду говорит – а мне интересно. Вроде я и сам ерунду рассказываю – а она внимательно слушает. Она мне про овощной суп – я ей про пластинки. Она мне про кастрюли – я ей про магнитофон. Она мне про электроплиты в столовой – я ей про машины на стоянке. И так без конца! Я раньше как-то не очень понимал, о чем говорить с девушками, с Машкой же мы вместе, почти постоянно, уже несколько дней – и никак не наговоримся. Чудно;.
И дальше было так же, как вчера и позавчера. Мы долго гуляли, потом вернулись, сходили в душ и легли спать. Так же, как и вчера, я побаивался, что Машка ляжет спать на своей постели, и так же, как вчера, она встала посреди комнаты, и, склонив голову, вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул ей, она забралась ко мне под одеяло, и как-то очень нежно прижалась ко мне. Я обнял ее, и сделал вид, что сплю. По-моему, она сделала то же самое – притворилась спящей. Так и лежали, долго, боясь побеспокоить друг друга, пока, наконец, не уснули.
12. База – Четвертый день. Утро.
Утро началось не совсем обычно. Хотя я и хотел проснуться пораньше, конечно, проспал. И проснулся от стука в дверь. Машка вскочила, и подойдя к двери, открыла ее. Голышом. А меня кольнул укол ревности – там же должен быть Денис. Мужик. Впрочем, я вспомнил, как мы познакомились на Теплом озере – где и она, и Рита были голышом – и успокоился. Ну принято здесь так. А Денис тихонько забубнил:
- Ты это, Костю разбуди. А то пора. Мы сейчас, минут через десять, с Ритой в столовую пойдем, обед соберем, чтобы на третью базу не заезжать. Пусть приходит, выберет себе чего-то на обед.
- Сейчас разбужу.
- Ага, давай.
Денис ушел, а Машка повернулась ко мне:
- Денис приходил.
- Да, я все слышал. Уже встаю.
- Можно, я тебя провожу? И в столовой соберу обед?
- Да конечно… Маша, ты просто прелесть!
Я поднял на нее глаза, она смотрела на меня. Повисла неловкая пауза. Мне кажется, Машка покраснела – но у негритянки вот этого не видно нисколько. Но все равно, мне показалось, что у нее как-то подозрительно заблестели глаза. Пауза продолжалась. Я ее решил нарушить:
- Пойду только, умоюсь. И зубы почищу.
Машка благодарно улыбнулась:
- Я тоже умоюсь.
Умывшись и одевшись, мы пошли в столовую. Похоже, мы успели даже быстрее, чем Денис с Ритой, потому что пришли первые. Столовая, однако, была открыта. Спросил у Машки:
- А почему же столовая открыта?
- А она всегда открыта. И мы на ночь, на раздаче, оставляем хлеб, печенье, пирожки, кашу какую-нибудь. Потому что иногда водители приезжают поздно, чтобы покушали. Или на складах на погрузке задерживаются рабочие. Для них.
- А Илья все запирает. И от меня требует, чтобы я в радиорубке запирался.
- А я знаю, Рита сказала. – Машка повернулась ко мне и засмеялась. – Рита говорит, что он один так запирается. Говорит, что так положено. А все остальные вообще не запираются. Рита говорит – а от кого запираться? И мы на приемке тоже никогда не запирались. Мы ведь тоже не запираемся? Все равно, никто сам не зайдет, пока не разрешат. А воров здесь нет.
- А ты откуда знаешь?
- На приемке нет. А здесь – Рита сказала.
- Понятно. Здорово. А у нас дома все запирать приходится.
- Это потому, что у вас много дорогих вещей. И люди завидуют друг другу. И думают, что можно украсть у других, и им будет хорошо. У нас тоже такие есть, только у нас нечего почти украсть. И мы тоже не закрываем свои дома, почти никогда. Богатые закрывают, делают высокие заборы. Но у нас их мало, тех, кто хочет украсть. А здесь у людей все есть, что нужно. Зачем закрываться?
- Да, наверное.
Я подумал: ну да. Что можно украсть у Машки? Единственное платье? А у меня? Шлепанцы, майку и шорты? Дома, в Москве – сколько угодно – мощнейший компьютер, ноутбук, телевизор, ресивер домашнего кинотеатра, колонки Jamo, и еще по мелочам на пару штук баксов. И еще угнать мою машину. А здесь – только то, что я уже упомянул – шлепанцы, шорты и майку. И трусы. А у Машки и их нет.
Каждый раз я вспоминал, что у Машки не было трусов. Мысль эта червяком поселилась в моем мозгу. Ну ладно, вот у меня трусы есть, и что? У девушек на приемке тоже они были, только носили они их как бы для порядка. Да и пусть, но Машка как-то легко обходилась без них, не заостряя внимания. Да вообще, у нее реально ничего больше не было. Представьте себе девушку, у которой все – вообще все имущество – это цветастое платьице выше колен. Правда, она ухитрялась выглядеть довольно целомудренно, против той же Марины с приемки. Как ей это удавалось, не знаю.
Пока все эти мысли теснились в голове, Машка собирала что-то в пакет, приговаривая – это то-то, это то-то. А я смотрел на ее попку, обтянутую тем самым ситцевым платьем, плечи, и мелькающие черные руки.
Чернокожая. Негритянка. Малообразованная. Зато чуткая. Хорошенькая. Стройная и симпатичная. И тут, первый раз, я почувствовал, что ее мне будет не хватать, в этой поездке. Не хотелось с ней расставаться.
Конечно, мозг мой мгновенно среагировал – да ладно, чувак, ты ведь завтра вечером вернешься. К тому же, ты ей это обещал. А потом вдвоем поедете в Высоково, или куда-нибудь еще. Ты же не на год уезжаешь, а всего на сутки.
А вторая половина моего разума говорила – ну и что, лучше бы ты с ней вместе поехал. Не ври себе, она тебе реально нравится, к тому же, это она тебе помогла сюда попасть, это ты с ней себя чувствуешь так комфортно – ну-ка, вспомни свой первый вечер на свалке в шалаше.
В этот момент в столовую пришли Рита с Денисом. Рита весело защебетала:
- А, вы уже здесь! А я думала, мы первые придем! Машенька, ты уже собрала Косте обед? Я тоже сейчас соберу! А ты что положила?
И Рита с Машкой начали переговариваться, углубились в дебри столовой, собирая что-то и постоянно переговариваясь. В основном, был слышен голос Риты, которая все на свете комментировала, типа, давай вот еще по пирожку, и вот такой салатик, и еще какао в термос давай сделаем, и еще просто воды в бутылку, нет, не в эту, вон ту давай, побольше – им же целый день ехать – и так далее.
А я задумался – Рита назвала Машку Машенькой. А почему я ее, пусть и в этих записках, называю ее Машкой? Хотя обращаюсь к ней – Маша, но в своих записках – Машка. Правда, она сама сказала, что ее так зовут – ну так это имя в далекой Гане, и на еще более далекой Земле. Да пусть, хоть ее имя и звучит странно для русского уха – Машка;на – отныне она будет только Маша, и никак более.
А Денис посмотрел на меня:
- Ну ты как, готов?
- Конечно.
- Хорошо. Пошли в гараж, заводиться. Нужно движок погреть и воздух накачать.
После этого крикнул вглубь столовой:
- Рита! Мы на стоянку, заводиться.
Откуда-то из внутренностей столовой послышался голос Риты:
- Да! Мы сейчас подойдем, какао варим! В термос нальем!
Денис закричал:
- Да лучше кофе! Чтобы спать не хотелось!
- Кофе тоже будет! Идите, мы сейчас!
Денис глянул на меня, мотнув головой в сторону выхода:
- Пошли.
И мы отправились на стоянку.
***
На улице было довольно тепло, несколько прохладнее, чем днем, но никакой утренней свежести и росы. Машина Дениса стояла, дожидаясь нас, он же забрался в кабину, и через пару секунд машина затарахтела, опять напомнив мне, как я с удовольствием стоял и слушал работающий старинный грузовик на Теплом озере. Мне нравилась эта машина, казалось, что она обладает собственной душой, это не обезличенный автомобиль двадцать первого века, а что-то такое, почти живое. Правда, может мне это казалось, потому, что в детстве меня на таком катал сосед в деревне? Впрочем, неважно. Нравится, и все тут. Вообще, нужны ли вот эти поиски первопричин?
Сразу вспомнилось оборудование радиорубки. Чего там, мне все очень понравилось! Невозможно сравнить безликий файл на компьютере и настоящую пластинку, которую берешь руками, и бережно несешь на проигрыватель, с осторожностью опуская иглу звукоснимателя на черную поверхность винилового диска! Неоновая подсветка, неспешное вращение пластинки, и конверт с картинкой и списком песен – какое там мп3! Так и здесь. Все какое-то настоящее.
Вот моя машина – бывшая, конечно – заводилась с кнопки. Или с брелка. Даже зимой – я выходил из дома, садился, и ехал – уже в теплой машине. Подогрев сидений, само собой. И еще зеркал, лобового стекла и прочее. Летом – кондиционер – климат контроль. Сиденья – с боковой поддержкой, электрорегулировка и память на два положения, которой я не пользовался. Руль – регулировка по наклону и вылету.
А здесь – ничего. Вместо климат-контроля – печка, либо открытое окно. Регулировка сидений – такая подушечка из поролона, на которой сидел Денис. Про регулировки руля я молчу – во времена, когда эту машину проектировали, об этом и в голову никому не приходило. Такая вот машина!
Тут подошли Рита с Машей, с большим пакетом. Рита сразу защебетала:
- Ой, мальчики, мы вот вам собрали покушать, чтобы повеселее ехать было. Тут каша рисовая с овощами, еще макароны, жареная рыба, запеканка, хлеб, пирожки, печенье, какао вот в этом термосе, а в этом – кофе, еще две бутылки воды. Если пить просто захотите! Еще салатик, и отдельно огурцы и яблоки!
Денис глянул из кабины на Риту:
- Да много, мы так обожремся.
- Ой, да вам целый день ехать, да лучше пусть останется, чем голодные будете ехать! Голодным что за ерунда ехать, лучше покушать, отдохнуть, и на сытый желудок ехать! А то что за удовольствие – сиди за баранкой, а в животе сосет, так далеко не уедешь!
Денис глянул из кабины Риту – видно было, что он очень хочет кажется важным и, как бы выразиться, суровым мужиком, однако во взгляде его читалась благодарность, и вообще, физиономия его сделалась очень довольной и благодарной. Он кивнул Рите:
- Ладно, давай.
Рита протянула ему пакет, он его поставил на пол, а сам выпрыгнул из кабины, подошел к Рите и ,заглянув ей в глаза, сказал:
- Спасибо.
Видимо, это было нормальное прощание, потому что Рита, подняв свои тонкие руки, обняла его и сказала:
- Возвращайся скорее.
Денис тоже обнял ее:
- Да туда и обратно.
Рита прижалась к нему головой. Постояв обнявшись немного, Денис сказал:
- Ну, пока. Нам пора.
Рита отпустила его, подошла ко мне, как-то по дружески обняла и поцеловала в щеку:
- Костя, пока! Возвращайтесь!
После Риты ко мне подошла Маша, и, как-то смущаясь, тоже обняла меня. Я прижал ее к себе, а она тихонько сказала мне в ухо:
- Приезжайте скорее. Я тебя буду ждать.
- Маша, мы завтра вернемся. Расскажу тебе, как там.
- Ага.
И поцеловала меня в губы. Первый раз. Губы у нее были мягкие и нежные.
А Денис, уже забравшийся в кабину, крикнул:
- Ну что, по коням! Пора!
Я обошел машину, забрался в кабину, и, помня, что надо сильно хлопнуть дверью, треснул ей изо всех сил. Денис одобрительно глянул на меня:
- О-о, с первого раза закрыл! Научился!
И опять я вспомнил московские маршрутки. Если бы я так хлопнул дверью, меня водитель убил бы на месте. А Денис только похвалил. Впрочем, его ЗиЛ – и не маршрутка.
А он открыл окно, и прокричал:
- Ну все, пока!
Включил передачу, машина тронулась и потихоньку покатилась. Рита замахала рукой, Маша, косясь на нее, тоже замахала рукой. Я тоже махнул в ответ, не знаю, увидели они, или нет.
Мы проехали по базе, и, выехав сквозь ворота, свернули на дорогу, ведущую прямо в степь. Денис сказал:
- Ну, с Богом.
И наша машина, поднимая клубы пыли, которые я видел в зеркало, помчалась по степи, набирая скорость.