Душа по природе своей христианка.
Тертуллиан
Святочная радость одарила белыми днями, в которых хруст мороза легко сменялся сероватой взвесью искрящейся и будто висящей в воздухе снежной мелочи. В такие дни, часы и минуты Фотинии казалось, будто белёная воздушная стена, словно живая, показывается людям неслучайно, являя собой особую милость Бога.
Фотиния стояла у окна в учительской. Для коллег она всё ещё была Светланой Анатольевной, учителем русского языка и литературы, но по внутреннему своему ощущению, давно стала Фотинией. Учительница смотрела в новое пластиковое окно именно в такой искрящийся святочный день:
- Дарья Андреевна, Вы видите эту серебристую переливающуюся стену за окном?
- Да, Светлана Анатольевна, она необыкновенная!
Дарья Андреевна, Дашенька, в ее глазах была продолжением этой волшебной серебристой материи своим юным возрастом, прекрасным нежным образом учительницы изобразительного искусства. Спокойная, тихая, несовременно добрая, милая лицом и характером, Дашенька была любима детьми и учителями. В глазах молоденькой учительницы Фотиния часто замечала милость и всегда первая заводила разговор.
Учительская работа началась стремительно, будто и не было промелькнувших в один миг зимних каникул. Когда Фотиния окунулась в круговорот обыденных школьных дел, будни вернули её в привычный ритм жизни. Работа подкинула вопросов пятнице и, оставив их нерешёнными до понедельника, отправила Фотинию домой.
До крещенского сочельника оставалось всего несколько дней. Суббота растянулась до обеда в блаженном покое, дала время Фотинии побыть наедине с собой, привести в порядок мысли и прибраться в душе. Внешняя жизнь учительницы не была насыщена событиями, ограничивалась школьными уроками и немногочисленными литературными мероприятиями. Жизнь плавно перетекла из двадцать первого в двадцать второй год, пребывая в терпеливом ожидании.
- Здравствуй, сынок! Проходи, ты на службе? Минутка есть? Кофейку налить?
- Что у тебя? У меня мало времени, служба.
- Не могу сама разобраться, - протягивая телефон, вся так и просияла Фотиния.
Сыночек забежал по пути и решил все её проблемы. Уже через минуту Фотиния смотрела в окно своей крохотной кухоньки, с молитвой крестила уходящего сына, провожая его слёзными глазами.
- На всё воля твоя, Господи! - только и повторяла Фотиния, благодаря Бога за всё. И верила, и видела милость Его во всякой вроде бы мелочи, происходящей вокруг.
День вошёл в силу, ему оставалось пару часов до сумерек. Фотиния собралась и вышла в город. Святочные дни такие белые, такие особенные! Она, не спеша, вышла на свою улицу, ставшую особенно дорогой после смерти мужа. Фотиния всегда выходила в город, продолжая внутренний диалог с любимым.
- Сейчас купим очки в "Антее", а потом пройдёмся до Парка Победы?
- День такой белый сегодня! Конечно, прогуляемся.
Он всегда отвечал ей, потому что был в её сердце. Он жил там, ему там было тепло и уютно. Такое положение вещей радовало обоих, и жизнь продолжалась!
Очки купить в тот день не удалось.
- Сегодня уже все разобрали. А завтра я отложу Вам на плюс один семьдесят пять, - добрым словом отозвалась продавщица.
- Благодарю сердечно! В понедельник зайти не смогу, родительское собрание. А во вторник непременно забегу к Вам.
Дорога до парка сплетала мысли. Один квартал пути с северным ветром вперемешку старался подобраться к ней поближе, охладить её горячее сердце, посеять в нём тревогу, что придётся вернуться домой без порции свежих размышлений. Шаги, шаги, как мысли, не думай о холоде. - И вот уже сестрички-берёзки встречают. Да-да, матушки любимые, они всегда ждали её, всегда встречали. Фотиния переходит дорогу и вот она в парке. Дома. С некоторых пор к ней приходило ощущение дома в любимом парке Победы, что рядом с её храмом Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Только нога её ступала на парковую дорожку, как мысли сами собой обращались к Богу, а глаза поднимались к небу, словно ища заступления и тепла. Из сердца лилась молитва, свободная и белая, как единственный такой, белый, святочный день.
- Здравствуйте, мои хорошие! Соскучились? Я по вам очень. Красавицы мои, берёзоньки, в любое время года я с вами. Вы и есть родина моя ненаглядная! Сколько в вас правды, света, простоты.
Ей казалось, она знает уже каждую в лицо, что у каждой свой характер, своя судьба, своя песня. Да, у её берёз была песня, но Фотиния слышала её только в особенные, тихие дни, когда в душа затихала в присутствии света.
Размышления об уголёчках захватили всё её внимание. Фотиния напряжённо думала об образе будущей книги. Итак, уголёчки. Что-то горячее, раскалённое до бела, открывшееся для неё в вере православной. То, что в руках долго не удержишь, выжжет до кости. То, что нужно отдать, непременно отдать другим для тепла, для радости, а ,может быть, для спасения?..
Шаги-мысли привели её на главную аллею парка, взгляд скользнул по привычному пейзажу, и вдруг она замерла, как вкопанная. С обеих сторон на стелах "горели" списки кировчан героев Великой Отечественной войны. Здесь были имена Героев Советского Союза и Полных кавалеров Ордена славы, всего более двухсот имён героев, её земляков.
Она поняла как-то сразу, что все сейчас были с ней, на этой дорожке. Это понимание пришло к ней не страхом или тревогой, но радостью и светом. Фотиния смотрела на заиндевелые каменные плиты с выгравированными фамилиями и званиями и понимала, что все эти люди страдали и даже отдали жизни "за други своя", за Родину, что все они святые перед Богом.
Тепло шло от их светлой памяти, от них, от крепких корней, от великой правды её народа, который всё сдюжит в любые времена. Уголёчком памяти стало для Фотинии святое имя каждого героя-земляка.
- Как же нам надо жить, родные, чтобы не подвести вас, чтобы не осквернить ваш бессмертный подвиг?.. - вопрос попал в мягкую глубь выходящей из долгой спячки души, оставаясь без ответа.
Субботний день долгим искристым взглядом наблюдал за Фотинией. Она медленно шла по зимнему снегу, по знакомым тропинкам парка, то разглядывая веточки с комочками снега, то поднимая глаза наверх, туда, где осиротелые с осени кроны ловили уходящую радость белого святочного волшебства. Сумерки уже показались из-за соседних девятиэтажек и были готовы обнять всё: и парк, и берёзонек, и аллею героев, и маленькую женщину, что-то беспокойно ищущую то ли в себе, то ли в засыпающем парке. От черной парковой решётки начиналась дорога домой. Сколько о ней говорилось в разные эпохи?! Фотиния возвращалась домой с вопросом, который уже много дней не давал ей покоя.
- Что изменилось в жизни, когда ты узнала о другом мире? Чем отличается иной мир от привычного земного? Что ты поняла о себе?
Вопросы, вопросы. Они могли остаться без ответа долгое время или исчезнуть из поля её зрения совсем. Только у Бога всё вовремя, всё нужное человеку и полезное для него. И ответ ей был дан.
- Я увидела людей, - легко подумала Фотиния.
- Других людей. Не хороших и плохих, но всех хороших, как малых деток. Сравнение людей с детьми было понятным и очевидным. Малые детки. Все они такие разные. Но есть главное отличие: послушные и непослушные. Так и люди: все любимы Богом, все Его дети. Все созданы по образу и подобию.
А дальше Господь даёт свободу каждому, по большой отеческой любви к своему детищу. Человеку остаётся лишь выбрать, с кем быть, каким быть ребёнком, послушным и благодарным или своенравным и горделивым.
В эту секунду ей стало по-настоящему жаль людей. Пронзительное чувство искренней, какой-то незнакомой доныне жалости согрело её сердце. Она, конечно, как все, была грешна и признавала это. Она понимала, что страсти людские - это страдание, которое исцелить может только Господь.
На память пришёл известный афоризм Тертуллиана - "Душа по природе своей христианка". Да, все добрые у Бога. Это уже потом, после своего выбора, душа нацепляет в земной жизни столько греховной грязи, что тошно самой делается, если, конечно, увидит себя однажды в истинном свете.
Уголёчки снова обожгли ладошку Фотинии. На этот раз уголёчками стали люди. Разные, всякие: чужие и знакомые, верующие и не очень, совсем не верующие и сомневающиеся. Первые секунды осознанной жалости к немощи каждого сожгли уголёчками веры её руки и отогрели её сердце.
Первый раз в жизни все люди в её глазах были хорошими, но с "болячками" греха, своими для каждого. Так к Фотинии пришёл доселе неведомый ей жизненный опыт, тот самый другой мир, о котором она узнала только что.
Немощным людям-детям нашлось уже сочувствие в ней. И опять с огромной радостью благодарного сердца взглянула Фотиния на плакат-календарь с изображением иконы Троицы Рублёва, что висел на стене её комнаты, как раз напротив места её повседневных молитв об уже дорогих её сердцу других людях.
<15.01.2022>