Мажет, фонит, хоть режь его,
хлам, пианино чешское,
сядешь играть, да где тебе -
так, Майкапар и Гедике.
Только худые пальчики,
мраморные суставчики,
нервно сжимать под плач его
и разжимать запальчиво.
Стали регистры низкими,
а интервалы длинными -
после секунды близости
спать, повернувшись спинами.
Только бы не затронула
горькая та ирония,
та безнадёжно ровная
нота потусторонняя.
Две костяные, бледные
клавиши предрассветные -
спят, отвернувшись чопорно,
а между ними чёрная.