Бродят тени назойливо-сине,
и украдкою смотрят в окно.
Заморожено сыплется иней
на ленивую голову снов.
Вечера наплывают печально,
уходя в леденящий покой.
Только радость бывает случайной.
Остальное смешалось с тоской.
И плывет, и кочует за мною
этой зимней тоски пелена.
За устало склоненной спиною,
между тьмой и рассветом - она.
Спеют годы, как дальние звезды,
увядают, спадая в снега.
Им гореть невозможно и поздно.
Но негоже валяться в ногах.
Бродят тени назойливо-сине
и прохожих бегущих страшат.
Заморожено сыплется иней.
Замирает от стужи душа.
Замирает, пытаясь согреться,
укрываясь в стихи и слова.
Лишь на них я могу опереться,
только с ними, живыми, жива.
Годы пали, как давние звезды,
отзвенели, затихли, прошли.
И замерзли и грезы, и слезы
под снегами январской земли.