Шебуршали платья по ступеням,
Задевали шлейфы сталь перил,
Юбки прибегали с вожделеньем
В дом к тому, который их учил.
Спрыгивали туфельки в передней,
Оседали шляпки и платки...
Каждая от первой до последней
Расцелует блеск его руки.
Ну а он, таинственный и праздный
За столом сидит, встречая дам,
И на стол с обильем несуразным
Зрит его святая борода.
На хрустальных вазах рдеют фрукты,
Крупными ломтями сложен хлеб,
Осетрина, видевшая бухты,
И щепотка меленьких конфет.
Тут же мятных пряников охапка
И баранок грубоватых вязь,
А в углу столешницы заварка
Самовару справно отдалась.
И перед Распутиным в тарелке
Два десятка сваренных яиц,
Да кагор в бутылке, цветом мерклый,
И над всем десяток бабских лиц.
Лохтина, Джанумова, Пистолькорс,
Шаховская, Ден, Головина,
Вырубова, Манчтет... словом, столько,
Что пьянеешь даже без вина.
И у всех осанка и манеры,
И у многих симпатичный вид,
И у редких под контролем нервы,
И у каждой до него магнит.
Вдовы, разведённые, больные,
Преданные, брошенные в гнёт,
Миленькие, страшные... любые -
Дурами Распутин их зовёт.
Находясь в разгаре чаепитья,
Непрерывно говорит мужик
О любви к Творцу, и прочной нитью
Вяжет души дам его язык.
И когда захватит поученье
Женщин ослабевшие умы,
Проповедь приходит к песнопенью,
И встаёт Распутин на дыбы.
И в момент всеобщего подъёма,
Когда дамы стройно голосят,
Гришка, будто вспомнив хлыстовское,
Пляшет, не жалея своих пят.
Пляшет, фордыбачется, потеет,
Морщится, покрёхтывает всласть -
Он имеет, жуткую имеет
Знатно над поклонницами власть.
Он до часу может пол мутузить
Сапогами с жёстким каблуком,
И, как от варёной кукурузы,
Жар валит с Распутина потом.
И насквозь промокшую рубаху
Он сменяет чистенькой, сухой,
И сырые брови, как на плаху,
В пальцы сунет с трезвой головой.
А потом начнётся и прощанье
Мужика и благолепных дам,
В губы с каждой пришлой целованье,
Ну а те приложатся к рукам.
И в гостинец, радостный и божий,
Он раздаст всем чёрных сухарей,
Пусть их грех отныне не тревожит -
С Господом они наедине.
март - октябрь 2020 года