"НЕПРИСТУПНАЯ КРЕПОСТЬ"
В укромном месте, в самом углу большого двора, там, где никто никогда из взрослых обычно не появляется или появляется чрезвычайно редко и где можно надёжно укрыться от их строгих глаз, небольшая группа мальчишек дошкольного возраста, то есть примерно пяти-шести лет, проводила увлекательный опыт.
Мальчишки раздобыли, а точнее, украли у недавно родившей кошки одного из её котят и бросили его в ржавую бочку, наполненную дождевой водой, так как эта бочка стояла под крышей сарая и вода набиралась в неё каждый раз после дождя, которые тем летом шли особенно часто.
Мальчишки, их было пятеро, с интересом наблюдали за барахтающимся в воде слепым котёнком. Котёнок был ещё совсем беспомощным, но всё-таки слегка помогал себе лапками, чтобы не утонуть и выплыть на поверхность. Однако когда ему это удавалось сделать, мальчишки тыкали в него прутиками, чтобы он снова погрузился в воду.
И вот, когда сил у котёнка совсем уже не осталось и он, покорившись злой судьбе, окончательно пошёл ко дну, один из мальчишек, стоявший за спинами своих товарищей и не принимавший никакого участия в опыте, а лишь с ужасом наблюдавший за ним, выхватил котёнка из воды и пустился с котёнком бежать, да так быстро, что участники опыта, бросившиеся в погоню, смогли догнать его не сразу. А когда они догнали его, мальчишка, одной рукой прижав котёнка к груди, второй взял с дороги камень и замахнулся им, подняв камень над головой. Увидев такое, мальчишки остановились и отступили.
В детской среде не очень часто, но порой всё же найдётся ребёнок внешне похожий на всех остальных детей и в то же время чем-то сильно от них отличающийся. Отличие это заметно не сразу и проявляет себя только в поведении.
Этот не совсем обычный ребёнок, даже участвуя в детских забавах и играх, ведёт себя менее активно, чем остальные дети.
Победы, престиж, первенство ему не очень важны. Нечестные приёмы, которыми другие дети украдкой пользуются, чтобы достичь успеха, он не приемлет. Он равнодушен к тому, что составляет предмет повышенного внимания у его сверстников.
Например, если это мальчишка, то, когда его друзья гурьбой подбегают к автомобилю оригинальной марки, заехавшему во двор, и с любопытством его рассматривают, он остаётся стоять в стороне. В то же время он с восхищением заглядывается на грозовые облака, собравшиеся над головой, или на те же облака, мягко тающие на горизонте и причудливо освещённые лучами вечернего солнца.
Он бережно обращается не только с животными, но и с насекомыми. Более того, он утверждает, потому что сам в это искренне верит, что и деревьям больно, если в кору их воткнуть перочинный нож.
Стоит ли упоминать, что такие предметы из состава воинского арсенала, без которых даже до весьма зрелых лет не могут обойтись его товарищи, как-то : рогатки, самострелы, арбалеты, петарды, взрывчатки, ракетницы, способные напугать не только дворовых кошек и собак, воробьёв и ворон, но даже и прохожих на улице, вообще изначально не входят в круг его интересов.
Достигнув того возраста, когда между противоположными полами пробегают первые искры взаимного притяжения, этот, так сказать, нетипичный мальчик по-прежнему продолжает вести себе иначе, чем большинство его ровесников.
Он стыдится любых мальчишеских разговоров, в которых обсуждается вопрос о возможности и даже необходимости отношения к девочкам, как к предмету, предназначенному только для получения чувственного удовольствия.
Однако следует подчеркнуть особо, во избежание недоразумения, что этот нетипичный мальчишка способен влюбляться в девчонок, и влюбляться очень сильно. Что же плохого в том, друзья, что юношеская любовь его, отчаянно сопротивляясь тёмным призывам инстинкта, носит характер платонический ?
Чем это упорное сопротивление можно объяснить ?
Возможно какой-то внутренней чистоплотностью, врождённым отвращением к любой грязи, как физической, так и нравственной ? А может быть, неким романтическим мироощущением, в котором он отвёл себе по отношению к девчонкам роль рыцаря, этакого Айвенго - мироощущением, сложившимся в нём под воздействием романов Вальтера Скотта или приключенческой литературы в духе сочинений Томаса Майн Рида, Жюль Верна, Джека Лондона или Марка Твена ? Не знаю, затрудняюсь однозначно ответить на этот вопрос.
Можно только с уверенностью сказать, что этот нетипичный, странный ребёнок, в данном случае мы ведём речь о мальчике, с самых ранних лет начинает осознавать своё отличие от друзей-мальчишек. Отличие это лежит, как мы понимаем, в плоскости нравственной. По причине чего и возникла та ситуация, о которой было рассказано в начале повествования.
И уже в начале жизненного пути он сталкивается с определёнными трудностями, состоящими в том, что, отстаивая свои нравственные принципы, он неизбежно, рано или поздно вынужден вступать в конфликт со своими друзьями, для которых нравственные принципы, им исповедуемые, непонятны и являются попросту пустым звуком. В этих конфликтах с товарищами чаще всего он совершенно одинок. На его стороне правда - не сила. И он поэтому нередко терпит в бою за свои идеалы если не нравственное, то физическое поражение.
Но, друзья, довольно слов на эту тему. Общую характеристику нетипичным представителям рода человеческого, которые становятся отчасти изгоями общества или, если не изгоями, то некими "иванушками-дурачками", мишенями для шуток и насмешек, я вам в силу своих ограниченных способностей психолога дал и надеюсь на то, что вы поняли, что я хотел сказать, как ни путана была моя речь.
А теперь я хочу вам описать один довольно забавный случай, который произошёл с этим самым нетипичным мальчишкой, о котором шла речь в самом начале рассказа, тогда, когда он немного повзрослел. Ах, да, забыл вам, друзья, его представить. Звали его Артём.
После успешного окончания университета Артём был в качестве молодого, но перспективного специалиста принят на работу в большой и солидный проектный институт.
Институт располагался в многоэтажном высотном здании и гудел, как улей. Сотни специалистов - молодых и старых - работали в нём денно и нощно ( если в этом была необходимость ), занимаясь выполнением серьёзных заказов для различных отраслей промышленности.
Работа в институте была организована таким образом, что специалисты были собраны в группы по 10,15,20, а то и более человек и расположены в больших помещениях, похожих на залы. Работали они за столами с компьютерами, за чертёжными досками вплотную друг к другу, как одна большая семья.
Расположение работников института в непосредственной близости друг от друга в конце концов до такой степени стёрло границы личного пространства, сужая его до размеров пары квадратных метров, что поневоле личное пространство каждого становилось частично и личным пространством всех остальных.
Артём, попав в эту экзотическую среду, немного даже растерялся, но вида не подал.
В помещении, где он работал за чертёжной доской, находилось помимо его ещё около двадцати женщин. Мужчин кроме него в данном коллективе не было. Женщины тем не менее справлялись с работой прекрасно и за работой, не прерывая её, вели свои женские разговоры, решая в них различные насущные вопросы.
Жанна, к примеру, была озадачена ( и озадачивала этим всех остальных ) проблемой размена квартиры, так как уже около трёх лет всё собиралась разводится с мужем. Элла, наоборот, найдя себе нового мужа с тремя детьми, подыскивала соответственно количеству членов образовавшейся семьи и квартиру, так как квартира ей нужна была немаленькая. У неё самой от первого брака было уже двое детей. У Веры сильно потели стопы ног и она охотно демонстрировала эту свою ужасную проблему подругам и любому желающему. Валентина никак не могла подобрать губную помаду. Тамара страдала от мигрени. Лиля - от неразделённой любви. Ника - от ухажёров, которые не давали ей житья и по её клятвенным заверениям даже залезали к ней по ночам в окно.
Всех женщин при огромном разнообразии интересов и проблем объединял один общий интерес - интерес к одежде.
Каждый день кто-нибудь из них приходил в новой юбке, кофточке, блузке, туфлях, шляпке и т.д. и все они, забыв о работе, часами с упоением обсуждали части женского туалета и не только обсуждали, но и примеряли эти части прямо в присутствии Артёма.
Поначалу, когда в их коллективе только появился скромный и симпатичный молодой парень, они испытывали известное чувство неловкости перед ним, когда каждой срочно хотелось примерить новенький модный итальянский кружевной бюстгальтер.
Они с улыбкой просили Артёма на минуточку выйти. Затем, немного к нему привыкнув и заметив, что молодой человек не страдает излишней любознательностью, просили только слегка отвернуться. В конце концов перестали даже и об этом просить. Просто, примеряя бюстгальтер, сами поворачивались к Артему спиной. А однажды некоторые самые смелые из женщин, когда увидели, что он с увлечением что-то чертит, вообще перестали утруждать себя ненужными реверансами и примеряли бюстгальтер, обнажая грудь прямо перед ним, и даже немного втайне досадовали, что ему это увлекательное зрелище совершенно безразлично.
Однако, так плохо думая об Артёме, они глубоко заблуждались. Артём был нормальным мужчиной и красота женской груди была ему небезразлична. Поднять глаза, чтобы роскошной женской грудью любоваться, не позволяло ему чувство стыдливости, которого он тоже - такой вот сложный был у него характер - немного стыдился.
Нетипичное поведение застенчивого симпатичного молодого парня не могло, разумеется, остаться незамеченным и не оценённым по достоинству в женском коллективе. В связи с этим некоторые из женщин прониклись к Артёму чувством симпатии похожим на очень сильно подогретое любопытство, а одна из них по имени Алиса Аркадьевна прониклась даже чувством симпатии, переходящем границы сильно подогретого любопытства и доходящим до желания завоевать любопытство взаимное.
Это желание охватило её целиком и стало чем-то вроде спортивного интереса. Алиса Аркадьевна никак не могла успокоиться из-за того, что Артём всё чертит и чертит, когда она прямо перед ним примеряет бюстгальтер и обнажает при этом свою действительно роскошную грудь, чертит и не поднимет глаз, а если случайно и поднимет, то не ахнет от изумления, а лишь с ещё большим усердием продолжает затачивать карандаш.
Изумление от вида её роскошной груди и всей её роскошной фигуры в глазах именно Артёма желала увидеть Алиса Аркадьевна, так как изумление других мужчин института было уже для неё привычно и хотя и приятно, но давно не ново и порядком наскучило.
Таким образом в бесцветной, однообразной до одури суете рабочих буден появилась у неё заветная цель : всецело завоевать внимание привлекательного, но чересчур застенчивого и, судя по всему, целомудренного юноши, вынудить упрямца потерять покой и сон и заставить пасть распростёртым в прах перед красотами её женских прелестей.
Будучи женщиной целеустремлённой, опытной и пока ещё не знавшей поражений в делах подобного рода, Алиса Аркадьевна, не откладывая дел в долгий ящик, немедленно пошла в наступление.
Весь женский коллектив сразу же раскусил её намерения и с огромным интересом стал следить за ходом операции, предвкушая скорое падение неприступной крепости под названием "Артём".
Мужчины, все как один неравнодушные к женским прелестям Алисы Аркадьевны, тоже внимательно стали следить за этим интригующим сюжетом, разнообразившим скучное и равномерное течение институтской семейной жизни. Часть из мужчин ( в основном пенсионного возраста ), пресытившихся любовными перипетиями, следила за разворачивающейся на их глазах драмой с бескорыстным интересом, а часть, ещё не охладевших к дарам Афродиты, с чувством ревнивой зависти.
И только сама "неприступная крепость" в силу своей наивности и неопытности в амурных баталиях, ничего не подозревала и не догадывалась о том, какие чёрные тучи сгущаются над нею.
Алиса Аркадьевна находилась в самом расцвете могущества женской красоты - ей было чуть более сорока лет. Артёму исполнился 21 год. Он хотя и был довольно рассеянным юношей, всё же, пусть и не сразу, заметил знаки внимания, оказываемые ему красивой и обаятельной сотрудницей, но принял эти знаки внимания за проявление доброты её сердца и отнёсся к Алисе Аркадьевне с ответным чувством благодарности, как внимательный и любящий сын к матери.
Увидев такое к себе благодарное сыновье отношение со стороны предмета её чистосердечных, однако не вполне материнских вожделений, Алиса Аркадьевна была слегка разочарована, совсем другого отношения к себе она добивалась, но не опустила рук. Она просто решила переменить тактику.
Теперь помимо подарков в виде небольших сувениров, которыми её прекрасные, утончённые и ухоженные руки щедро ко дню рождения и к мужским праздникам осыпали Артёма, помимо изысканных комплиментов, ему адресованных, комплиментов, заученных на зубок и бережно хранимых ею в памяти ещё со школьной скамьи, Алиса Аркадьевна в дополнение ко всем приёмам, хорошо проверенным ранее в сражениях за власть над упорными мужскими сердцами, отважилась, наконец, использовать самый неотразимый приём.
Заметив, что юноша мягок сердцем и очень щепетилен при исполнении любых поручений, ему данных, она решила этим воспользоваться, а верные подруги её, до колик в желудке заинтригованные подкопом, неустанно и энергично производимым день за днём, под кодовым названием "штурм неприступной крепости", всячески ей в успешной реализации её плана помогали.
Предварительные действия для окончательного успеха этого плана были уже Алисой Аркадьевной с избытком произведены и осталось совершить последнее действие. Поставить, так сказать, окончательную, завершающую триумфальную точку во всей операции, а затем полюбоваться самой и предоставить возможность полюбоваться скептикам, как будет выглядеть падшая и превращённая в жалкие руины "неприступная крепость".
Весь женский коллектив, затаив дыхание и напрочь забыв о работе, жил предвкушением развязки.
И вот однажды Алиса Аркадьевна не пришла на работу. Сотрудников отдела, где она работала, естественно, встревожил вопрос о причине её неявки. И вскоре выяснилось, что Алиса Аркадьевна сильно простужена, болеет, находится дома и нуждается в помощи, так как после развода с мужем, проживает одна и помочь ей некому.
Прошла уже неделя с момента начала болезни, а Алиса Аркадьевна всё ещё находилась на больничном и коллектив принял решение отправить к ней кого-нибудь из своего числа, чтобы подбодрить её и передать свежие фрукты, шоколад и другие продукты, способствующие скорейшему выздоровлению.
Частный дом, в котором жила Алиса Аркадьевна, находился в пригороде и добраться до него было не так-то просто. Все члены коллектива были людьми, как мы уже описали, обременёнными различными проблемами и потому выбор, кому исполнить роль визитёра от лица коллектива, выпал на Артёма, как на самого энергичного и свободного от серьёзных проблем человека. Да он и сам сразу же предложил эту роль исполнить, так как относился к Алисе Аркадьевне с большим уважением и чувствовал себя перед ней после комплиментов и подарков, от неё полученных, в неоплатном долгу. Этот долг давно тяготил его, а тут выпала такая прекрасная возможность хотя бы частично его погасить.
Не каждый сын способен так уважать мать, как Артём. И хотя Алиса Аркадьевна не была ему родной матерью, но доброты, которую вмещало его сердце, хватило бы и на несколько матерей. Какие бы сплетни ни распускали о нем в институте ревнивые завистники и недоброжелатели, но того, что он был человеком порядочным и добрым, отрицать даже и они не могли.
Таким образом Артём с большой сумкой, нагружённой всевозможными продуктами, купленными в складчину, отправился вечером после работы проведать Алису Аркадьевну, которую об этом визите решили заранее не предупреждать, чтобы визит от имени всего коллектива стал для неё неожиданным приятным сюрпризом.
Дело было летом. Когда Артём выехал с места работы, было светло, но пока разыскал дом Алисы Аркадьевны, времени ушло порядком и начинало уже смеркаться.
Алиса Аркадьевна, когда Артём вошёл в калитку, поливала из лейки цветы в садике около дома и была одета в элегантное чёрное шерстяное трико, очень плотно облегавшее её тело и выгодно подчёркивавшее его неотразимую для взора любого мужчины роскошную красоту. Стал ли визит Артёма для неё неожиданностью или кто-то предательски её об этом визите предупредил, неизвестно, однако, как видим, к нему она приготовилась во всеоружии.
Её густые волосы собраны были в аккуратную причёску. Ресницы и без того длинные ещё больше удлинял умело наложенный макияж. Губы алели, как лепестки азалий. Ногти отливали перламутром. Впечатление тяжело болящей она никак не производила. Скорее производила впечатление цветущей женщины гораздо моложе своего возраста.
Увидев, что Алиса Аркадьевна нашла в себе силы поливать цветы, Артём искренне обрадовался. "Значит дело пошло на поправку !" - решил он про себя и передал Алисе Аркадьевне сумку с подарками и самые тёплые пожелания скорейшего выздоровления от лица коллектива. От себя же лично он подарил Алисе Аркадьевне букет роз и при этом немного смутился, так как роз в саду было изобилие.
"Эх, зря я розы купил ! Это ж так банально дарить цветы, да и роз тут полно. Как неловко получилось ! Лучше бы купил крем для лица или духи. Сколько она мне всего подарила, а я..." - пронеслось у него в голове.
Затем он с выражением в голосе прочитал стихотворение, сочинённое коллективом в честь Алисы Аркадьевны и призванное поднять её боевой дух, и хотел уже было уходить, посчитав миссию выполненной, но Алиса Аркадьевна наотрез отказалась его отпускать, встав перед ним грудью в прямом и в переносном смысле слова и заградив дорогу к выходу.
"Нет, нет, Артёмчик ! Такого красивого мужчину а не отпущу голодным. Зайди на минутку в дом, ты ведь не был ещё у меня в гостях !" - с обворожительной улыбкой кокетливо пропела Алиса Аркадьевна, и, слегка прикоснувшись к Артёму бедром, обтянутым трико, прошла с ним в двери дома. В тот же миг дурманящий наркоз дорогих французских духов ударил ему в голову и до умопомрачения сладко защекотал в носу и в гортани.
Стол, хоть Алиса Аркадьевна ничего не знала о неожиданном визите гостя, был отменно сервирован. И венчали сервировку две бутыли : водка и вино.
Артёму было страшно неловко, что он заставил Алису Аркадьевну тратить на него силы и время. Это чувство неловкости лишь усилило прежнее чувство долга перед ней за все её предыдущие добрые слова в его адрес и подарки.
Как поступить наилучшим образом он, растерявшись, сразу решить не смог и поэтому покорно сел за стол, но есть решил скромно, дабы она не подумала, что он приехал только ради того, чтобы набить живот.
Алиса Аркадьевна налила ему стограммовую рюмку водки, а себе в бокал вина. И произнесла красивый поэтический тост о корабле, которому предстоит большое плавание.
Артём редко пил алкогольные напитки, а водку вообще никогда до этого не пил, но, чтобы не обидеть Алису Аркадьевну, одним махом опрокинул в себя содержимое рюмки и закусил малосольным огурцом. В голове его через минуту слегка зашумело.
Алиса Аркадьевна заботливо наложила ему полную тарелку салата оливье и добавила к салату кусок запечённой курицы.
Артём чувствовал себя всё ещё неловко. Больная женщина, которой нужно лежать в постели, только-только перенесшая пневмонию, обхаживает его, а он пользуясь её добротой, потерял чувство меры и всё ест, ест и ест.
Пока он так размышлял и хмурился недовольный своим поведением Алиса Аркадьевна снова налила ему водки, себе вина и произнесла тост за них обоих. Отказать Артём не мог и снова опрокинул в себя горький напиток, закусив его огурцом и в голове его зашумело ещё сильнее.
Однако, хотя его мысли начинали путаться, он всё-таки не престал осознавать, что засиделся, что за окном уже темно, что скоро вообще наступит ночь и что ему пора, давно пора уходить, но обидеть женщину, так его обласкавшую, он не мог и по этой причине выпил и третью рюмку. Переведя дыхание, он хотел было встать, чтобы попрощаться, но Алиса Аркадьевна грациозным жестом пресекла его намерение и включила мелодичную музыку, напоминающую отдалённый шум прибоя, потушила верхний свет и зажгла неяркий бра.
"Ей уже давно пора отдыхать, она уже и свет потушила, а я всё ещё сижу. Она же больна и к тому же гораздо старше меня. Она выпила и потому ей кажется, что она здорова. Если даже я устал и хочу спать, то каково ей ? Что она обо мне подумает и что я скажу завтра коллективу ? Что я последняя свинья ? Приехал, чтобы нажраться и напиться ?" - так думал Артём в то время, как Алиса Аркадьевна начала под музыку слегка вальсировать по комнате, протягивая к нему руки.
Танцевала Алиса Аркадьевна превосходно. Сразу было видно, что этим искусством она владела не столько потому, что ему обучалась, сколько по природной склонности, обладая тем, что называют "даром свыше". Её лёгкие, невесомые, изящные движения делали её похожей на мотылька, порхающего на весеннем лужке, прежде чем сесть на облюбованный им цветок. Она кружила, не отводя при этом ни на мгновение слегка затуманенного взгляда от Артёма, как бы приглашая его порхать вместе с нею. И руки её едва ощутимо, как крылья мотылька, порой касались то его рук, то его волос.
Артём снова попытался подняться и вдруг с удивлением почувствовал, что ноги не слушаются его.
"Кажется, я пьян ! Что я творю ? Сел на шею больной женщине, наверное, надоел ей до смерти и только чувство деликатности не позволяет ей сказать об этом. Она танцует... Она хочет, видимо, чтобы и я танцевал ? Она приглашает меня потанцевать с ней ? Но я же не умею танцевать вальс. Эх, опозорюсь ! Однако делать нечего. Отказ будет ещё большим позором !" - мысли шевелились туго, с большим трудом, но логическая цепочка, в которой они выстраивались, всё же не рвалась.
Алиса Аркадьевна, порхнув к нему вплотную, с улыбкой молча потянула его за обе руки и он, поддавшись её порыву, тоже, как умел, порхнул и стал неуклюже кружить с ней по комнате, боясь при этом толкнуть её или, чего доброго, на неё упасть. Так они сделали несколько туров вальса.
Однако то, чего он больше всего боялся, произошло. Голова у него сильно закружилась. Закружилась и от вальса, и от алкоголя, и от стыда за своё поведение, и от дурмана французских духов, и от усталости ( ведь он провёл весь день за чертёжной доской ), и ещё неизвестно отчего, и он, потеряв равновесие, упал, повалив при этом Алису Аркадьевну, к счастью, не на пол, а на широкую венецианскую кровать.
При этом Артём свалился ( какой стыд !) прямо на Алису Аркадьевну, на её грудь, ещё не вполне здоровую от простуды, на её живот, символически защищённый лишь тонким шерстяным трико.
Хорошо, что она успела вовремя раскинуть ноги и он ей их не придавил. В этой драматической ситуации Алиса Аркадьевна снова проявила материнскую заботу о нём, нежно и в то же время крепко обняв его руками и для подстраховки охватив ногами сверху и прижав к себе таким образом, чтобы он не скатился с кровати и не получил травмы.
Артём пришёл в ужас от произошедшего.
Какой позор ! Какой же он мужчина после этого ! В неловкое положение ему в жизни случалось попадать, но в столь смешное и глупое, пожалуй, ещё ни разу.
Хмель в ту же секунду вылетел из его головы.
"Алиса Аркадьевна ! Ради Бога простите ! Я Вас не сильно ударил ? - воскликнул он, вскочив - Простите, что я так засиделся, да ещё и напился ! Мне пора уходить, уже очень поздно, да и Вам надо отдыхать, Вы же ещё не вполне здоровы !"
Артём, собрав всю свою волю в кулак, стал твёрдо на обе ноги, как и подобает мужчине, стал так же твёрдо и непреклонно, как стоял, когда в детстве спасал котёнка, и старательно застегнул пуговицы на рубахе, которые почему-то оказались расстёгнутыми, заправил рубаху в брюки, которые тоже почему-то оказались расстёгнутыми, и, таким образом приведя себя в порядок, подошёл к двери.
"Спасибо Вам большое за угощение, Алиса Аркадьевна ! Честно признаться, я так вкусно давно не ел. Вы прекрасно готовите ! Спасибо за такой радушный приём. Мне было очень приятно Ваше общество. Вы замечательная женщина и прекрасный человек. Выздоравливайте поскорее !" - сказал он как можно более отчётливо, чтобы Алиса Аркадьевна не подумала, что он пьян, и довольный тем, что нашёл в конце концов правильные, нужные слова, слова не дежурные, а идущие от сердца, которые, может быть, загладят и его бестактность, и его неловкость, и хотя бы отчасти компенсируют боль от травм, которые он, вероятно, нанёс своим падением женщине, сделавшей столько добра ему.
"До свидания, Алиса Аркадьевна ! Все, все в институте с нетерпением Вас ждут ! Что передать коллективу ?" - стоя уже в дверном проёме, спросил Артём.
Алиса Аркадьевна, поднявшись с кровати, поправляла растрепавшиеся волосы и молчала. Затем улыбнулась, подошла к Артёму, пожала ему руку, по-матерински поцеловала в щёку и поблагодарила за визит : "Передай, что я скоро приду ! Мне уже гораздо лучше."
Артём вышел на улицу и вдохнул полной грудью свежий ночной воздух.
В каком направлении идти, чтобы добраться до автобусной остановки, он не знал. Но знал точно, что, хоть и допустил бестактность - напился и был так неловок в общении, что чуть было не раздавил бедную женщину, - но всё же миссию, порученную коллективом, исполнил, а самое главное, и эта мысль наполняла его сердце радостью, это то, что Алиса Аркадьевна пошла на поправку и что с ней всё будет хорошо.