Тогда он закричал: Иисус, Сыне Давидов! помилуй меня.
Евангелие от Луки, 38.
Фотиния держала в руке уголёчки. Раскалённые, они прожигали плоть до кости.
Вечер первого дня недели наполнил душу и комнату покоем. Убрав из сердца уличный шум подошедшего уже к концу дня и сосредоточившись, Фотиния вернулась в январское воскресное утро...
По воскресеньям у них в храме всегда многолюдно, так было и сегодня. Уже собираясь в храм, она пробежала глазами по новостной ленте. Не первый раз она читала, что у православных может быть духовник или духовный отец. Тема не отпускала. По дороге в храм Фотиния думала о духовном отце.
Вот и высокое крыльцо родного храма. Потянув тяжёлую дверь на себя, прихожанка вошла в людное помещение. Служба только началась. Женщина тихонько прошла к регистратуре, подала записки, положила хлеб в корзину. Её почти остановила женская рука:
- Лучше бы мне дала, а то без хлеба сижу третий день.
Обернувшись на голос, она увидела Ольгу, с которой познакомилась у церковной ограды уже давно.
- Здравствуй, сестра, вот возьми, - хотела достать из корзины хлеб Фотиния, но Ольга остановила её руку.
- Нельзя.
Фотиния согласилась. Чем могла, помогла Ольге и ,отойдя в сторону, встала недалеко, подле иконы Николая Чудотворца, настраиваясь на молитвенный лад.
Свечи горели, хор пел. Она обратила внимание на необычную красоту звука и огляделась. Стоя слева от Царских врат, она устремила взгляд напротив и увидела певчих у противоположного окна. Красивы были отточенные движения регента, ухоженные руки летали в воздухе, словно рисуя невидимые фигуры.
Фотиния отвлеклась от службы, засмотревшись на певчих. Ей подумалось, что из-за холодной погоды поют внизу. Но каким было её удивление, когда она взглянула на обычное место хора, на втором ярусе храма, и увидела группу других певчих наверху. В этот раз хор разделился на две части. Музыка звучала то сверху, то снизу, переливаясь, обволакивая присутствующих удивительным по красоте звуком.
- Сколько благодати!- ликовала Фотиния внутренней радостью.
Серым январским днём в церкви не было столбов света, шедших вниз через проёмы высоких окон в солнечные дни. Сегодня Божественные звуки с лихвой восполнили это временное отсутствие. Музыка принимала небо в небольшом пространстве церкви. - - Хорошо небу в этой музыке, - отметила для себя прихожанка.
Когда священник вышел с проповедью на аналой, христиане подошли к нему почти вплотную. Отец Георгий, молодой батюшка, образованный, с красивым певческим голосом, рассказывал притчу о слепом, которого исцелил Христос. Понятная речь батюшки и притча о прозрении убедили всех.
- Прозри! - услышав вопиющий зов и крик слепого, сказал ему Иисус, и тот прозрел. После исцеления слепой пошёл за Господом и стал славить Бога! От слов отца Георгия исходила уверенность, знание и сила. Эмоциональная речь наставлений отпечаталась в сознании верующей Фотинии:
- Не просто просите о чём-то у Бога, но возопите к нему, как слепой, вопиющий крик которого остановил проходящего мимо Христа, и Христос исцелил его по неотступности и силе просимого.
Дорожка воскресного сквера, как обычно, вела её к маме. В это утро заснеженные тротуары слышали всхлипывания их давней знакомой, которая по воскресеньям всегда проходила в одном направлении - от храма Веры, Надежды, Любови к Московской. Видала дорожка и слёзы. Но сегодня странная знакомая почему-то не вытирала их, довольно громко бормоча что-то на ходу. Едва можно было разобрать устремляющиеся ввысь надрывные слова:
- Иисусе, Сыне Давидов! помилуй меня.
Идя по дорожке пустого воскресного сквера, Фотиния снова и снова повторяла эти слова, вопия ко всемилостивому Богу. Она видела себя на месте слепого и горячо славила Бога за всё, происшедшее с ней...
Угасающий день терпеливо смотрел в монитор ноутбука и ждал свою Фотинию, пока та вспомнит события минувшего утра и с новым вниманием продолжит работу. Женщина долго была в глубокой задумчивости. Время не обращало на неё никакого внимания. Своим ходом шло к вечеру.
Совсем скоро уютным светом лампы, пришедшим на смену короткому январскому дню, вечер уложил на столе рядом с ней пушистого красавца Космоса и охотно вернул Фотинию к литературе, мыслями о которой с недавних пор было заполнено всё её свободное пространство. Мир изменился опять. Изменилась и Фотиния: её мысли, взгляды - вот уже в который раз она зримо стала другой.
Литература была в жизни Фотинии не всегда. Помаячив белым платком вузовских лекций, литература выпорхнула из комнаты студентки-отличницы на долгие годы. Иногда глубинная тоска пробивалась свозь стену невнимания и лени, но без нужного ухода ростки засыхали на корню.
Жизнь шла своим чередом, всякий раз отодвигая литературу для Фотинии на потом. Да она и не просила писательства у Бога. Но будто бы совершенно случайно в июне семнадцатого на Светлану Анатольевну лавиной обрушились стихи. Они шли потоком, как будто ждали своего часа. Фотиния едва успевала их записывать. Это было подобно стихийному бедствию, но со знаком плюс.
- Я постоянно беременна стихами, - шутила сама о себе учительница и писала, писала. Она писала с радостью о любови.
Уже тогда, в семнадцатом, Фотиния наперёд видела свои книги, чётко знала о том, что хочет сказать читателю. На этот раз она уже не прогонит и не отпустит стихи, жившие в ней много лет и терпеливо ожидающие своего часа.
После эйфории первых сборников, после боли от утраты близкого человека, нужно прийти в себя, осмотреться вокруг.
Тогда и оказались в поле её зрения писатели-земляки. Она стала с интересом всматриваться в литературное окружение.
Конечно, во всех творческих встречах она искала ответ на главный вопрос: о чём писать и о чём пишут?
Вторая половина двадцать первого года для вятской литературы выдалась богатой на юбилейные даты. В сентябре широко отмечался восьмидесятилетний юбилей Владимира Николаевича Крупина. В Герценке прошёл творческий вечер писателя. Фотиния внимательно вслушивалась в речь Крупина, она слушала слово мастера. Последнее время Фотиния мысленным взором искала среди литераторов-земляков возможных заочных наставников, у которых ей захотелось бы поучиться слову, жизни.
Большой зал Герценки полон. Волнение перед началом вечера, последние приготовления. Владимир Николаевич стоит один у входа. Неожиданно для себя Фотиния стремительно направляется к юбиляру, с которым пока не знакома.
- Здравствуйте, Владимир Николаевич! - сбивчиво говорит она, неуверенно протягивая свою книжку. - Поздравляю Вас! Многая и благая лета! Вот хочу подарить.
- Да-да, здравствуйте, - доброй улыбкой просиял Крупин, прочитал вслух фамилию на обложке и заговорил так просто, будто они знакомы много лет.
- По мужу что ли фамилия? Из какого района муж-то?
- По мужу, из такого-то - удивлённо ответила Фотиния.
- А своя-то какая?
- Ну-ну.
- Спасибо Вам, - после паузы только и сказала Фотиния, сметённая простотой и добротой удивительно цельного человека. Он весь был глаза, редкие по своей открытости и красоте. Добрые, родные, всё понимающие и знающие так много о жизни глаза. Их короткий диалог многое прояснил, ответил на её размышления о том, каким она видит писателя.
Через несколько месяцев Герценка чествовала ещё одного писателя-юбиляра. На этот раз это был Николай Васильевич Пересторонин. На семидесятилетие поэта Фотиния собиралась с особым трепетом. Ей полюбились искренность и не деланная простота его стихов. В тишине дома она частенько листала для души страницы подаренной "Некалендарной весны" Николая Васильевича. То и дело повторяла:
- Хорошо как и тут хорошо. Да.
Два литературных имени родной земли назвала для себя Фотиния: Крупин и Пересторонин. Прежде всего - это удивительные люди, литературное общение с которыми посредством их произведений обогащает духовно, оно интересно и нужно. Это наши вятские православные, потому и знают, о чём, а вернее - о Ком, пишут. Она искала веру в литературе и находила.
Главная тема для Фотинии назвалась, открылась сама, когда пришло время. Ничего не пришлось выискивать где-то, надумывать, ломая голову. Тихим эхом верующего православного сердца зазвучала тема в литературе. Фотиния шла на звук.
Она видела, куда идти, о чём писать, у кого учиться. Душа просила, искала строк о Боге, о родной земле.
Об этом же "ещё громче кричали" в своих произведениях дорогие земляки, её учителя в литературе.
Исцелённые, они увидели правду, писали о ней, открывая читателю тайну Божественной любви.
<30.01.2022>
* - "ещё громче кричал" - "Шедшие впереди заставляли его молчать; но он еще громче кричал: Сыне Давидов! помилуй меня". Евангелие от Луки, 39.