Где холщовое небо полощется на ветру
и сама под лежачий камень течёт вода,
я тебе говорила: "послушай, я не умру
ни сегодня, ни завтра, и, может быть, никогда.
После всех катастроф я опять остаюсь
живой,
не лишённой ни глаз, ни возможности лицезреть
дорогого тебя — и не чувствую ничего —
вероятно, такой я и воображала смерть.
Там, где преет трава и болотного мха велюр,
на гнилую погоду полночи кричит сова,
я тебя уверяла, что я тебя не люблю,
и сама не могла поверить своим словам.
"Не люблю" — это просто выдох. Последний штрих,
примирительный жест, нерастраченная слеза.
Посмотри на меня, жестокий мой, посмотри.
А сама я теперь боюсь открывать глаза.
Где по краю дороги клоками растёт полынь
и совсем ничего толкового не растёт,
мой суровый отец возвращает тебе калым
и уводит с собой меня и моих сестёр.