За горизонтом дымился какой-то вулкан
На восемнадцатой попытке рассвета,
Визгливо елозила игла граммофона,
Серый свет сверхгиганта
Тускло сквозил в железобетонные окна.
Их долго пытали
Умозрительной непроходимостью стен,
Репетициями победоносных прогнозов,
Изощрённой духовностью тишины,
Сожалениями реализма,
Нечитаемыми черновиками,
И бесполезностью с трудом угаданных слов,
Неподвижной зимой,
Чайными церемониями
Специальных тайных династий,
Кропотливым скрипичным концертом
Ковыряющимся в воскресной тоске,
Проницательным длинноволновым вином,
Водородной рекой под мостом,
Банальными видами на барахло
С высшей точки небесного свода.
Они надеялись на узкую щель
В отдалённом сумраке спектра,
Пытались прорваться сквозь пустоту
Переполненных зон поглощения,
Снова и снова натыкались
На новые и новые кубические тысячелетия тьмы.
Они долго не видели отсутствия стен,
Хотя признаки говорили об этом.
Иногда казалось:
Тугое дудение и скользящие коготки
По наклонной жести,
Прикосновения влажного ветра,
Иногда бледнела глубочайшая полночь
И пробегала едва заметная зыбь
По оцепенелому краю
Давно израсходованного пространства.
Пришествие трёх авианосцев с тремя именами спасения:
"День", "Весна", "Равноденствие"
Ознаменовало спасение.
Силы были неравными:
Белые крылья - против гнетущих шоколадных туманов,
Безмолвие - против многословно-тяжёлых древних легенд,
Свобода - против многочисленных предложений
Иного выхода из-под власти,
Бесконечность - против приученной к деформации
И заточению,
Внутриклеточной фатальной судьбы...