Правда, тебе стыдно, ведь ты такая нагая?
Ну, не бойся, давай, сбрасывай все свои нелепые одежды,
Что таит их покров трепеща пред зефирами по утру?
Каждая маленькая ложь прячется за следующую,
А потом придумывает для себя очередное оправдание
И жалеет себя, — ах, я слабая, я всего человек,
Которому страшно, как сухому хворосту
Бывает страшно прикасаться к открытому костру…
Какая прелесть эти ваши удобные истины,
У каждого своя, по росту и по размеру лжи,
В которой вам тесно и неудобно, как в чужой компании,
Которую вы оправдываете каждодневной ложью,
А правда одна на всех, она нага, холодна и неудобна,
Как висельник раскачивающийся на утреннем ветру.
А ты стоишь, не знаешь, что делать,
Смотришь на него и прячешь руки в своём одеянии,
И кричишь кому-то, в сердцах, — нет, нет, нет,
Всё должно быть совершенно не так,
Обещали путеводную звезду на серебряном блюде,
И нагую луну купающуюся в тихом ночном озере,
А теперь, после этих кошмаров, я уже не усну…
И затихаешь, смотря как спокойно спит ребёнок и кошка,
Как неосмотрительно грызет у колоска зерно мышка,
И как колосья наливаются на солнце светом,
А зелёная листва трепещет на горячем ветру…
Правда, тебе стыдно, ведь ты такая нагая?
И правда, куда ты прячешься? — Чело века, где ты?