А серебристый снег под сапогом хрустит,
Снежинки нам на лица опускаются и не тают.
Четвертый год на нас судьба в прицел глядит,
А отстающих смерть в упор по выстрелам считает.
В стеклянной полутьме замерзших сосен звон,
Верхушки их качаются, как будто пальцы машут.
Давно в степях завяз разбитый батальон,
И вьюга песенку поет про без вести пропавших.
А серебристый снег под сапогом хрустит,
Снежинки нам на лица опускаются и не тают.
Четвертый год на нас судьба в прицел глядит,
А отстающих смерть в упор по выстрелам считает.
Никто не знает где, никто не знает как,
Никто не знает, сколько нас в снегах проклятых ляжет,
Но если вы когда-нибудь придете в этот мрак,
То наши каски на крестах дорогу вас укажут.
А серебристый снег под сапогом хрустит,
Снежинки нам на лица опускаются и не тают.
Четвертый год на нас судьба в прицел глядит,
А отстающих смерть в упор по выстрелам считает.
А дома тишина, цветет в садах миндаль,
И девушки в Тюрингии с кустов срывают розы.
Какой проклятый рок занес нас в эту даль,
Где нет ни крова, ни тепла, лишь пули да морозы.
А серебристый снег под сапогом хрустит,
Снежинки нам на лица опускаются и не тают.
Четвертый год на нас судьба в прицел глядит,
А отстающих смерть в упор по выстрелам считает.
А Курт вчера замерз, не смог наутро встать,
Ему могилой будет снег, притоптанный ногами,
О если бы, майн гот, могли мы это знать,
Когда Европы города громили сапогами.
А серебристый снег под сапогом хрустит,
Снежинки нам на лица опускаются и не тают.
Четвертый год на нас судьба в прицел глядит,
А отстающих смерть в упор по выстрелам считает.