Снегопад разразился ночью. Утром двор — новизна страницы.
Старовата метафора. Впрочем, к ритму вьюги вполне сгодится.
Протяни ко мне свои руки, я живым теплом их согрею.
В белом круге февральской вьюги осязается стужа острее.
Вместе нам теплее, чем порознь, хоть и близость не значит нежность.
Кто же знал, что вчерашняя морось обратится в морозную снежность?
Мы на эти снега не похожи. Но не столько горячностью крови
и не столько смуглостью кожи, сколько чуждым души покроем.
И ничто в этом городе старом нашу жизнь уже не изменит,
хоть бемоль замени бекаром, мое имя — местоименьем.
В этом городе новом, где люди ошалели от потребленья.
От Офелии путь к Гертруде совершился в одно поколенье.
Много денег и мало Бога. Поклоненье безумной химере.
Всеобъемлющая тревога. Всестороннее недоверье.
Но и снега, как видишь, много. Так сказать, в неохватном размере.
Пусть морозный он до ожога — чист и светел, по крайней мере.
Что мы делаем здесь, ты спросишь, в этом мире? Живем друг в друге.
Обитаем в стихах и прозе. И еще в этой снежной вьюге.
Мы же слышали от поэта: ни стола, ни стула, ни книги
в ином мире не будет — всё в этом! Где и мы не так уж безлики.
И пока мы в безвестные дали, в вечном вихре космической пыли
не рассыпались, не умчали, не исчезли, не испарились,
все подробности, все детали нашей жизни почувствуй или
чудо снежное, что нам дали и которое мы любили.