***

Цвела весна – начало мая,
киношник был навеселе,
семью Романовых снимая
в воспетом Пушкиным селе.
Треща бездушно и фатально,
к финалу подвигая двор,
на мир его документально
смотрела камера – в упор:
вот государь – узнает каждый…
княжна… в траве нашла ферзя!..
воды наследник просит: жажда,
да вот беда – ему нельзя! –
нельзя резвиться понарошку,
грести веслом, бежать босым –
он раздосадован немножко,
быть может, тем, что царский сын…
…Взмолиться бы – в моей бы власти:
«Киношник! Хватит, не снимай! –
Предотврати Господни страсти,
продли беспечный царский май,
где тени элегантных платьев
волной скользят по саду впредь…
… Однако… будет дом Ипатьев…
и ужасающая смерть…
…Чужая боль, чужая рана…
Но временами мнится мне,
что там, в раю, ушедший рано,
Алёша скачет на коне.