Солнце взойдёт!

Господи, огради нас от злыдней души, они стяжают гнев,
По воле глупцов пустившие корни в чёрные вены и вешнее небо…
Огради нас от пустосердечных, — их пустоту заселит тьма,
И тьма беспечно слепых и глухих станет оплотом их тленного небытия.
Слышал в детстве… — «Солнце взойдёт и настанет утро ясное»! —
Каждый, кто рожден по любви и выпестован в лоне любви.
От того по ветру веют свободы разномастные стяги
И к неизведанному и новому ведут капитаны свои корабли.
Но и на старуху бывает проруха, и «камень отброшенный строителем»,
Прилепится к ботинку, чтобы стать главою солдатских мозолей.
И его глаза закроет коричневая пелена — поднятая пыль под ногами,
С дальних и близких дорог, и бряцание железных подков оглушит,
Пробудит в нем желчный и едкий «обновленья» порыв,
Ведь зависть огонь и отрава, для места, которое пусто в груди.
Свинцовые засевы однажды взойдут и сеятелям воздадут сполна,
Но пока никто не знает о том, в его стеклянных глазах иллюзия,
Слепы костяные жернова крещенского свинцового неба,
Жажда аплодисментов — лебединое озеро на минном поле. —
Искусство быть смирным, выдавливая из человека нового раба.
Рыба давно сгнила, стухла голова и червь сознанья пищит
Его вечный циничный голод просто ищет новой пищи.
Бурятские танкистадоры, в их голове гуляют ветры свободы,
Им есть где гулять. — Они ослеплены горизонтом, где рдеет жизнь.
Аплодисменты хочет сорвать больное естество коричневого неба,
И биомасса разогревает себя взаимной работой всё пожирающих ртов.
От сотворения мира, до поедания плодов — всего пару страниц,
Отделяющих ненасытный голод, от вечной истории вселенской любви.
Было бы мило, но вечная пустота слышит голос сытой отрыжки
Чванливого, жадного до власти, саблезубого и уродливого двуглавого паука.
Ненасытная биомасса проедает чужое жизненное пространство,
Не будучи способной к творению мира и ценностей нового дня,
Она метит на твои дары, она примеряет каждого — его, тебя и меня…
Призрак величия тлеет и мечется, смысл существования утончен
До точки. Его ограниченность невыносима — она обусловлена лишь тем,
Чтобы разрушить Всё, чуждое, и от того ненавистное пониманию —
Их малюток рать, им на все… только ать, два, — хронофаги сплотили рты
В пожирании чужого времени и пространства, их моторы горят,
Мозги распирает, из ушей вылетают тампоны и дым, а там скрежет
Зубов, холод и вечная тьма — пищит коричневая биомасса.
«Но каждый костер когда-то догорит, и ветер золу развеет без следа…»
Придут крещенские морозы, застынут черви в разных позах,
И ветры разрушат замерзшие их божества, и «пусть ночь длинна,
Едва, едва…» ночь не на вечно, солнце всходит вовремя по утру,
А за морозами, первый подснежник пробьет корку льда,
Нам оглашая весну. И тогда «наступит утро ясное, — солнце взойдёт!»
Господи, огради нас от злыдней души, они стяжают гнев,
По воле глупцов пустившие корни в чёрные вены и голодное нёбо…
Огради нас от пустосердечных, — их пустоту заселит тьма,
И тьма беспечно слепых и глухих станет оплотом их тленного неба.