Бред бывает вовсе не бред,
А осколки сухого плавления.
Может
Через тысячу или больше лет
Мы научимся жить - но в других направлениях.
А так одни камни, песок, непонятная почва, простая работа
И замёрзшая кучка распустивших нюни в сторожке.
Кроме жизни и смерти может есть ещё что-то,
Но пока это сказки в красивой обложке.
Пока-не пока, сторож давно не нужен.
Его поставили сторожить и забыли что.
И он не помнит, просто готовит ужин.
Если холодно, просто надевает пальто.
Непонятно зачем красит забор за сараем.
Много молчит, даже если приходят рыдать.
Может он что-то знает, чего мы не знаем,
Но не считает нужным ни дать, ни взять?
Повернись, не молчи, одолей нехватку
Пресловутого счастья, согрей как повар.
Не поверю, что мир поменял на хатку,
Начинай, мне уже слышится этот говор:
Может нас смешают с какашками,
Только в сухой светлый вторник
Кто-то проснётся, родившись с рубашками,
И пустит в камнях корни.
Будем ли это мы? Конечно. А как иначе?!
В неограниченном положении возможно всякое.
И уже никто никого не боится, никто не батрачит,
Никто не лезет друг к другу с бяками.
А только светится как будто пылью,
Но не пылью, а пыльцой душистой.
Всё это было, но все забыли,
Или запретили помнить фашисты.
А пока контрмеры принимает болото.
У него план по производству торфа и газа.
Туда быстро попадает кто-то,
Кто хочет всего быстро и как-то сразу.
Ранние чичиргага засыхают, но в воздухе ещё сыро.
В окружении круга его наложница смакует яичницу танца.
А всё могущество традиционного командира
Выражается в невозможности выражаться.
А вообще, не так всё и скверно.
А если глядеть по другому – и хорошо и прекрасно.
На расстоянии икс, бывает, что правило верно.
А на икс плюс эн уже нет, не всегда, не ясно.