Когда твой брат сжигает дом дотла,
а после ищет в спорах примиренья,-
мол бес попутал, не моя вина,
прости, братишка,- вышло по затменью.
Неволен был, убив твою жену,
детей, что в усмерть плакали-вопили,
давай по тихому все спишем на войну,
ведь всякое бывает - проходили.
А я тебя на время поселю в своем сарайчике,
ну помнишь - был коровник,
пока ты не найдешь себе жену,-
та, что была, была тебе не ровня,
и дети от нее, такой же бред -
наверняка их сделал твой сосед.
Ты у меня воспрянешь, как в раю,
не веришь - на вот, зуб тебе даю.
Но тот молчал - он был и глух и нем,-
в его глазах детей любимых тлен.
Вещал еще о чем-то старший брат:
о том, как видеться всегда он с младшим рад,
о том, как вместе уходили от преград,
как прятались на воровской бахче,
пленялись Чеховым, Толстым, далеким Че...
Но младший не раскрыл сердечных врат,
сказав лишь только: "Сволочь ты - не брат".