Шри Ауробиндо о приходе Нового Мира
-Из поэмы "В лунном свете" (ок. 1900 г.)-
Два духа в сердце смутном человека,
Два недруга, великих и несчастных,
Что вместе скованы, воюют страстно
За власть всецелую над ним от века.
Один, мостом огня, летит из тела,
Лазурнокрылый, ввысь с мечтой во взоре;
Другой, в мозгу трудясь в глубин затворе,
Гнетет к земле парящий дух, столь смелый...
Наш век пред мозга идолом склонился,
А прежний чтил в нас чистоту Другого;
Но в Азии, как непорочный голубь,
Во глубь сердец Он, грезя, затаился.
Но к нам идет Европа, яркоока,
Назойлива, безудержно криклива,
И нам вещает громко, горделиво:
«Тот восходивший огнь — обман далекий,
«Порыв пустой, что все отвергнут скоро,
Ничем не подкрепленное желанье,
И гаснет тем быстрей его пыланье,
Чем выше всходим в человечью гору».
Она кричит: «Трудись же в ясном свете
Вещей обычных, мудрым стань, прекрасным,
Предметной пищей сыт, не мучь напрасно
Глаза, настигнуть тщась виденья эти».
Прекрасным? Мудрым? Но зачем? — не знает
Европа и всех школ ее познанья,
Что мысли взлет сочли глупцов мечтаньем;
Богатство, радость, власть она стяжает —
Чтоб потерять! Ведь Смерть скует вдруг руки
Хватавшие, кичливый взор затмит,
И тот, кто нации крушил, лежит
Теперь беспомощней младенца в люльке...
Мираж нелепый проповедь Науки:
От смертных ждет она бессмертной силы,
Паренья в пустоте на горних крылах —
От нас, зверей, ждет ангельских поступков.
«Вы прах, но для грядущего живите,» —
Она велит, — «Копите радость, знанье
Тем, кто придет; расстаньтесь без стенанья
Вы с настоящим, что одно храните».
Бессмертье человека отрицая,
Она о нем же говорит случайно,
Ослеплена вдруг знаньем, — Разум тайный
В ней жив, ее софизмам улыбаясь.
Нет, Истина не этим взмоет смело,
И, от начал ничтожных воспаряя,
Помчит, великолепье крыл являя,
Ввысь из пространств, времен — за их пределы.
Она не вся в тех материальных знаньях.
Ей путь — всё ввысь, не отвергая свет
Души — не сдержит косный диалект
Педантов Разум наш в его дерзаньи.
Безмерной Истиной, не догмой тесной
Мы утолимся, к ней пойдем без страха;
Животные, мы примем волю праха
Иль, души, внимем музыке небесной.
Ведь интеллект — не все; в нас Гид всезренья
Вопроса ждет. Ведь Он вдохнул в нас разум,
Что превосходит Сам, и начал разом
Своих могуществ прозревать знаменья.
Не это «я», не ум, что скоротечны,
Но та несущая планеты Сила,
Что в их вращеньи, в пламенах светила
Являет Бога, — лишь она в нас вечна.
Та Сила в нас есть ум, она есть тело,
И все, что над умом, — лишь Он все это.
Наука не прочла того секрета,
Постигла смерть, но жизнь не разглядела.
В химических процессах вездесущих
Она источник жизни ищет страстно,
Не ведая, что возвела напрасно
В кумиры власть законов всемогущих:
Их формулы открыв, она не знает:
Они — лишь средства малые Природы,
Чтоб заземлить безмерную свободу,
Что мир в войне и благо в зле рождает.
Она за органом не видит сути,
Считает мозг умом, душою — тело,
В ней нет терпенья всё понять всецело —
Она урок, как школьник, наспех учит.
И лжет она себе: «Я изучила
Всё бытие; осталось всей работы —
Внести детали, подсчитать доходы». —
И тем себе же Господа закрыла.
И потому Себя Он проявляет;
Вновь чудеса из потайного мира,
Что скрыт внутри туманами эфира,
Сиять из-под завесы начинают.
Открыта дверь. Дни сочтены Науки:
Так принижать величье человека
Недолго ей — в нем жаждавший от века
Бессмертный дух взлетит, как вихрь высокий.
И он уж восстает; ведь Бог родился.
Шквал революций, землю содрогнувший, —
Лишь слабое начало: диск метнувший
Вишну следит, чтоб вкруг земли он взвился.
Былое сгинет; наконец, отбросит
Земля все узы, что идти мешали;
Железные оковы, что стесняли
Безмерный человека рост, он сбросит.
Свобода, Бог, Бессмертье воплотятся
Навеки здесь, единая триада,
Любовь и Мудрость, Справедливость, Радость
И Сила в счастье чистое сплотятся.
Хоть мнился лишь игрой воображенья,
Приходит день, предвиденный издревле, —
Прозренье Богослова, греза Шелли —
Приходит Век Златой, Град Упоенья.
Закончен Век Железный. Лишь ужасный
Последний спазм агонии былого
Народы содрогнет, и явит снова
Земля, от зол омытый, лик прекрасный.
Так человек растет; ведь Век Железный
Готовит Век Златой. Грехи, пороки —
Отходы лишь, что бросил по дороге
Паломник, изнутри ведом Безвестным.
В огне страданья яро он пылает,
От зол с борьбой и болью избавляясь,
Ведь не хотят отстать они, цепляясь, —
Так больше силы, счастья он стяжает.
Летит он к благу на титаньих крыльях,
И в том — высоких смут его причина,
Безмерностей необозримых сына,
Что в тлен сошел бессмертье сделать былью,
Взрастающей душой наполнить тело
И землю подчинить Небес веленью,
Из смерти выбраться к богорожденью,
Бессмертной Волей возносимый к цели.
Перевод с англ.:
Ритам Мельгунов
Ritam Melgunov
Полностью поэму читайте здесь:
http://stihi.ru/2016/08/22/3038
Мой сайт поэзии и переводов:
www.savitri.su
Мой фотосайт:
www.ritam.ru
Фото: Шри Ауробиндо, 1918 г.
* * *
Sri Aurobindo on the coming of the New World
- -From the poem "In the Moonlight" (circa 1900)-
Two genii in the dubious heart of man,
Two great unhappy foes together bound
Wrestle and strive to win unhampered ground;
They strive for ever since the race began.
One from his body like a bridge of fire
Mounts upward azure-winged with eager eyes;
One in his brain deep-mansioned labouring lies
And clamps to earth the spirit’s high desire…
Our age has made an idol of the brain,
The last adored a purer presence; yet
In Asia like a dove immaculate
He lurks deep-brooding in the hearts of men.
But Europe comes to us bright-eyed and shrill.
“A far delusion was that mounting fire,
An impulse baulked and an unjust desire;
It fades as we ascend the human hill.”
She cries to us to labour in the light
Of common things, grow beautiful and wise
On strong material food, nor vex our eyes
With straining after visionary delight.
Ah, beautiful and wise, but to what end?
Europe knows not, nor any of her schools
Who scorn the higher thought for dreams of fools;
Riches and joy and power meanwhile are gained.
Gained and then lost! For Death the heavy grip
Shall loosen, Death shall cloud the laughing eye,
And he who broke the nations soon shall lie
More helpless than a little child asleep…
A strange unreal gospel Science brings,—
Being animals to act as angels might;
Mortals we must put forth immortal might
And flutter in the void celestial wings.
“Ephemeral creatures, for the future live,”
She bids us, “gather in for unborn men
Knowledge and joy, and forfeit, nor complain,
The present which alone is yours to give.”
Man’s immortality she first denies
And then assumes what she rejects, made blind
By sudden knowledge, the majestic Mind
Within her smiling at her sophistries.
Not so shall Truth extend her flight sublime,
Pass from the poor beginnings she has made
And with the splendour of her wings displayed
Range through the boundaries of Space and Time.
Clamp her not down to her material finds!
She shall go further. She shall not reject
The light within, nor shall the dialect
Of unprogressive pedants bar men’s minds.
We seek the Truth and will not pause nor fear.
Truth we will have and not the sophist’s pleas;
Animals, we will take our grosser ease,
Or, spirits, heaven’s celestial music hear.
The intellect is not all; a guide within
Awaits our question. He it was informed
The reason, He surpasses; and unformed
Presages of His mightiness begin.
Nor mind submerged, nor self subliminal,
But the great Force that makes the planets wheel
Through ether and the sun in flames reveal
His godhead, is in us perpetual.
That Force in us is body, that is mind,
And what is higher than the mind is He.
This was the secret Science could not see;
Aware of death, to life her eyes were blind.
Through chemistry she seeks the source of life,
Nor knows the mighty laws that she has found,
Are Nature’s bye-laws merely, meant to ground
A grandiose freedom building peace by strife.
The organ for the thing itself she takes,
The brain for mind, the body for the soul,
Nor has she patience to explore the whole,
But like a child a hasty period makes.
“It is enough,” she says, “I have explored
The whole of being; nothing now remains
But to put details in and count my gains.”
So she deceives herself, denies her Lord.
Therefore He manifests Himself; once more
The wonders of the secret world within
Wrapped yet with an uncertain mist begin
To look from that thick curtain out; the door
Opens. Her days are numbered, and not long
Shall she be suffered to belittle thus
Man and restrain from his tempestuous
Uprising that immortal spirit strong.
He rises now; for God has taken birth.
The revolutions that pervade the world
Are faint beginnings and the discus hurled
Of Vishnu speeds down to enring the earth.
The old shall perish; it shall pass away,
Expunged, annihilated, blotted out;
And all the iron bands that ring about
Man’s wide expansion shall at last give way.
Freedom, God, Immortality; the three
Are one and shall be realised at length,
Love, Wisdom, Justice, Joy and utter Strength
Gather into a pure felicity.
It comes at last, the day foreseen of old,
What John in Patmos saw, what Shelley dreamed,
Vision and vain imagination deemed,
The City of Delight, the Age of Gold.
The Iron Age is ended. Only now
The last fierce spasm of the dying past
Shall shake the nations, and when that has passed,
Earth washed of ills shall raise a fairer brow.
This is man’s progress; for the Iron Age
Prepares the Age of Gold. What we call sin,
Is but man’s leavings as from deep within
The Pilot guides him in his pilgrimage.
He leaves behind the ill with strife and pain,
Because it clings and constantly returns,
And in the fire of suffering fiercely burns
More sweetness to deserve, more strength to gain.
He rises to the good with Titan wings:
And this the reason of his high unease,
Because he came from the infinities
To build immortally with mortal things;
The body with increasing soul to fill,
Extend Heaven’s claim upon the toiling earth
And climb from death to a diviner birth
Grasped and supported by immortal Will.