***

В яблочном каком-то лунябре,
но не помню года и числа,
мы хотели небо отогреть –
надо было пристально смотреть
вверх, но только нежность в нас росла.
Разве мы могли себе позволить
умирать от счастья в этот миг,
если нам спасти хотелось мир,
и сердца сжимались в нас от боли.
Яблочные луны на ветвях
накалялись светом добела,
снег летел на землю словно прах
нежности, сгорающей дотла,
но уже согревшей небеса.
И она закрыла нам глаза,
до краев наполненные солью.