Includitur in poetica Valdemarus Sadykkaus. , recipit vos.
Из сборника»Персиянка из Багдада» здравствуй».
Прощай же, Ельцин. Ты невесел,
Что покидаешь, сожалея, пост главы
Большого государства, и повесил
Так скорбно голову свою, твои
Глаза бесстыжие блестят слезою,
Бокал с шампанским держишь ты
Дрожащей, старческой рукою
В задумчивости тяжко-жалкой, и
Отрешечённым, мутным взглядом
С дворца кремлёвского всё смотришь в даль,
Как будто говоря, стоящим рядом,
Своим подельникам и прихвостням: «Как жаль,
Мне расставаться с доходным местечком
И президента должностью страны
Такой большой, что можно даже вместе
Вместить Европу, США без лишней суеты».
Но что поделаешь, товарищ бывший Ельцин,
Предательство клеймилось ведь во все века,
И Курбский, Власов – тот холуй немецкий,
Боярыня Морозова, Лжедмитрий и шпана
Крупнее и помельче Россию и Советский
Союз все продавали из-за алчности своей,
И оптом, в розницу, и с завистливой местью
Погибели желали Союзу и России всей,
Хотя себя же русскими всегда считали,
Клялись России в верности, в любви,
Народом русским и советским презирались,
Сильней клеймились даже, чем враги,
И называть всегда и всюду не стеснялись
Иудою, Христа продавшего за серебро,
И поколениями всеми проклинались,
Как для людей принесших вред и зло.
И мы тебе, товарищ бывший, Ельцин,
Глядящий с сожалением в кремлёвское окно,
Россию предавший, Союз из злобной мести,
При этом показав нутро фальшивое своё,
Как в своё время ясно показали
Чернов и Мартов, Дан и Милюков,
Когда Советскую Россию отвергали,
Врагами объявив тогда большевиков;
Потомки верные тем всем, которые Россию,
Союз Советский защищали от врагов,
Спасли весь мир от тёмно-злобной силы,
От рабства дикого, бесправия оков,
Мы говорим спокойно, коротко и ясно:
«Предательством твоим мы сыты через край,
Политик ты бездарный, очень грязный,
Поэтому adjy, по-нашему покедова, прощай».
****