В одном селе случилась эта история. Село-то большое, да от города далеко. Народ работящий в нём, каждая семья своим хозяйством живёт, дел – невпроворот! Но в праздники от души гуляют, радостно, дружно, словно семья единая.
Митрошка с женой Катериной да с двумя сыновьями не бедно живут, но и в шелках не купаются. Лошадь да корова, овцы да куры ухода круглый год требуют. Митрошка весной с огородом управится, за лето кормов с излишком заготовит, дров запасёт, а с чернотропа до Масленицы пушниной промышляет, у него уже и покупатели постоянные завелись. Год на год не приходится, не в своей конюшне рощено, но на хозяйственные нужды хватает.
Из праздников только Масленицу Митрошка на «широкую ногу» отмечает, неделю отдыха себе устраивает: промысел закончен, деньги на покупку подарков и сладостей имеются.
В этом году он решил в кулачных боях не участвовать, хоть не стар ещё, тридцать три только в Крещенье исполнилось, а молодёжь-то подросла. Крепко ему бока намяли в прошлую Масленицу: уж работы посевные подошли, а ребра всё рукой в полную силу махнуть не дают.
Пред осенью Митрошка на своём овсяном поле медведя укараулил, шкуру продавать не стал, выделал основательно, из головы череп достал, только зубы оставил. Обрядился он на Прощённое воскресенье медведем, Катерина затею не одобрила, а ребятишки в восторге: и свои, и соседские, бегут рядом, приплясывают. Пока до площади дошли, «толпой обросли». А тут и взрослым в диковинку, с медведями в их селе отродясь никого не бывало.
Где медведь-Митрошка, там и народ веселится. Торговцы приезжие то пряничком, то конфетой угостят, у Катерины кошёлка наполовину наполнилась.
Столб для лазания в понедельник вкопали в снег, утрамбовали да проморозили, верёвку через перекладину протянули, а приз – сюрприз! Перед самым игрищем привязали к одному концу, а за второй вверх подняли да отошли от столба, чтоб верёвка не мешала. Скоморох-зазывала по кругу бегает, в рупор поёт:
Кто для своей забавушки
Желает позабавиться:
Любовь докажет заново,
Сняв сапоги «сафьяновы».
Один молодец вызвался, метра на три поднялся, а это чуть выше половины, второй и двух не одолел, третий почти добрался, да не удержался, скатился вниз. Толпа гудит, девицы-молодицы своих ухажоров подстрекают.
Глянул на жену Митрошка, молчит Катерина, но глаз с сапог не сводит. «А, была не была! Бои пропустил, так хоть на столб слазить»! Быстренько расшнуровал шкуру да в исподнем белье полез, опять народ развеселил. До половины споро долез, но тут у него портки резко скатились, как будто кто с низу за штанины дёрнул. Пока из шкуры вылазил, гасник-то вместе с бечёвкой потянул.
«Столб призовой, а позор мировой! – Подумал Митрошка, хотел уж было спускаться. – Да шут с ним, переживу! За всю жизнь у Катерины таких сапог не было… Вот и стерпелся, слюбился, раз на такое решился!» – И так ему радостно от этой мысли стало, что пятки по столбу замелькали, вмиг до верха добрался, подмышками на перекладину опёрся, ногами столб обвил, сапоги снял, на шею повесил да запел во всю глотку лужёную:
Для моей Катюшки
Сапожки, как игрушки!
Со столба я их достал,
Любовь свою ей доказал!
Мне теперь без разницы,
Что я с голой задницей.
Взорвалась толпа хохотом, на повтор подхватила последние строчки. Ребятишки на снег упали, за животы держатся. Митрошка рукава на ладони натянул да скатился на руках живенько, а внизу Катерина с портками наготове стоит. Запрыгнул он в штаны, сапоги с шеи снял, ей подаёт: «Гуляй по селу, милая, важничай, чтоб мне приятно было – моя жена-красавица лебёдушкой плывёт»! Растерялась Катерина, слёзы на глаза навернулись, что ответить не знает. Сосватали их малознакомых, через неделю свадьбу сыграли,Совет да Любовь пожелали. Совет-то сразу в семье прижился, а Любовь вот когда объявилась, старшему сыну уж десять лет.