Ну что вам, друзья, сказать за зимний лонг? Хороший лонг, но довольно длинный. Под конец всё сливается в довольно белый шум. Общее впечатление: стихи #промаленькуюжизнь, милое плюшевое hygge, бытописание в разных изводах разной степени мастеровитости. Обычно я всё читаю и откладываю, по возможности, надолго, потом пытаюсь припомнить, что в сухом остатке – запомнились ли какие-то стихи. Естественный отбор памяти. В моем длинном шорте осталось одиннадцать стихов, в коротком – только три.
08 Александр Перевозкин бережковая кожа http://stihi.ru/2021/08/05/6062
бережковая кожа,
отлив молока,
ты бежала схоже
под облаком – Ока.
о камыш колени,
кофта комаров,
и замочки – тени
баржевых судов.
ты брала в дорогу,
ты брала очки,
августную дрогу –
над водой грачи.
----------
Вот автор с «лица необщим выраженьем». Хоть «августная дрога» и вельми загадочна, а «кофта комаров» придаёт стиху элемент ужастика, но образы свежие, язык неизбитый, есть индивидуальный стиль, как-то парадоксально-абсурдно запоминается. У автора есть потенциал, безусловно.
09 Юрий Дан ТИФОЗНАЯ ЭРА http://stihi.ru/2021/11/29/672
Как рваная рана,
звезда надо лбом,
в распутице серой
увязшие пушки...
Наследие века -
чердачный альбом:
усы, портупеи -
красавцы на мушке,
Обмотки, приклад
да солдатский ремень...
Как школьники
перед большой переменой,
болеем надеждой
больших перемен
в себе и погоде,
в судьбе и Вселенной.
Барак не снесен -
пригодится потом:
не выйдет для дела,
то пусть для примера...
Мираж, паранойя,
полночный фантом -
гуляет по жилам
тифозная эра.
Затихнет к июню,
к зиме оживет.
В ней страсти трехгранны,
решения кратки,
как штык пролетарский,
проткнувший живот,
беременной контрой
аристократки.
Что - век? Только залп,
сонмы бликов-секунд...
Созвездья и жизни
летят по спирали,
Смеются младенцы
и реки текут,
и в мутных потоках
плодятся пираньи.
----------
Ретро-размышления о времени и о себе в контексте горьких судеб родины, век-волкодав жарко дышит в затылок, на фоне барака форева в мутной водичке хорошо ловится рыбка-пиранья. Хотя и чуть-чуть вычурно, и немного вторично, но сделано объёмно, хорошая работа со звуком, все эти паранойи, аристократки, спирали, пираньи… Пожалуй – в шорт.
17 Света Хохломская Женщины зимы http://stihi.ru/2015/01/05/7539
(бульварная хроника)
Besame, besame mucho*
Каждая снежная баба мечтает увидеть северное сияние.
Она привычно едет на юг, где ее встретит маленький Мук,
который мечтать не умеет, он снежную бабу согреет.
И баба, конечно, растает, – со «снежными» это бывает.
Лишь осколок в ее груди колет больно – не уходи, у нас впереди приключение (и, возможно, лечение).
Но баба, такая снежная! но баба, такая мятежная! – она хочет замуж за Мука!
– ему без бабы такая мука.
А Мук обрастает чужими проблемами и без решения теоремами:
– матери! брату! и свату! срочно! нужны! операции!
Баба берет кредит.
Дело идет к кульминации.
Маленький Мук становится выше ростом.
Снежные бабы! как с вами просто.
Она покупает платье, цвета метели, и начинает светиться чуть-чуть, еле-еле.
В этом свечении Мук исчезает, – с маленькими такое бывает.
А баба (она уже, как сугроб!), ложится в постель, как в холодный гроб,
ей хочется даже не плакать – выть!
О, маленький Мук! Как такого забыть?!
Как льдинки в глазах колючи!
Besame, besame mucho…
А за окошком бушует зима, рвется в натопленные дома, ищет свою елену…
Бритва находит вену.
Красные маки на простыне.
Всадник горячий на красном коне.
Жизнь утекает по капле.
Крибле без бумса и крабле.
Вот он таинственный всполоха свет.
Может быть – северный, может быть – нет.
Дайте копейку Харону…
– …жгут! и повязку на рану.
Всадник летящий на белом коне.
Снежная баба в морозном окне.
_____________
* Besame, besame mucho – я прошу, целуй меня жарко
----------
Надо же, это действительно бульварная хроника, без обмана! Снежно-бабский нанороман, со всеми прелестями жанра. Не то чтобы я был большой любитель, но всё же текст выгодно отличается от всего остального hygge, написан живо, точно запоминается. За что и взят.
28 Александр Андреев Человек под мостом http://stihi.ru/2021/11/11/1449
Человек, таящийся под мостом,
Не идёт в ночи говорить с котом:
Три затяжки, бычок убрать на потом,
Подоткнуть плотней одеяло.
Человек и рад бы не вспоминать,
Что была жена, и была кровать,
И что двери некуда открывать,
И что всё под конец достало.
Человек способен прожить до ста,
Превратившись в одну из опор моста.
В полумраке сна он зовёт кота,
Тот шныряет неподалёку
И приходит страшный, как сто смертей,
На поджарых лапах несёт репей,
Выпивает свет ночных фонарей
И ложится к людскому боку.
Говорит человек своему коту:
Я прошу, не прячься, кот, в темноту,
Нам с тобой идти с утра за черту,
Где кончается тень пролёта
И уже заметен другой пролёт.
Отвечает, недолго подумав, кот:
Я с тобой, конечно, да ветер жжёт,
И на свет идти неохота.
На мосту неровно гремит состав.
Возбуждённый кот, наконец устав,
Одеялом укрывшись аж до хвоста, в
Сотый раз видит сон о кошке.
Человек всё слушает шум реки
И глядит на небо из-под руки:
Там Большой Медведицы огоньки
Осыпаются, как из ложки.
----------
Вот как просто такому читателю-котофилу, как я, угодить! Пиши про котиков, и будет тебе счастье. Не стих, а просто поэма «О Коте и хозяине его Бомже». Если серьёзно, то стихотворение в своей балладной безыскусной простоте предсказуемо цепляет, огоньки из ковша Большой Медведицы греют душу. В то же время форма задаёт такую философски-раздумчивую интонацию – шум реки, тыдым проходящего по мосту состава… Немного зябко, но греет кошачий бок. Полный дзен. Хорошо.
29 Светлана Тимашева Сон http://stihi.ru/2022/01/01/2221
Садок вишневий коло хати...
Т. Г. Шевченко
Сыпью морось, словно мелет
водяные зёрна мельник.
Из наследства, что имею –
небольшой надел земельный.
Были времена когда там
яблони росли и груши.
Жались к небесам покатым
глиной мазаные хаты,
белоснежные снаружи...
С длинной ночи сняты мерки.
Бродит тишина по дому.
Тьма – едок предметов мелких –
с шорохом секундной стрелки.
В окнах предрассветный омут.
По минутам расфасован
сон глубокий, словно кома:
крыши, крытые соломой –
хат взъерошенные совы.
Невесомость.
От черёмух вечер пьяный,
моему татусю годик.
С ним в рубахе полотняной
прадед мой по саду ходит,
сон мой водит.
Сад от белых вишен светел,
небеса в дерюжке драной...
На закат подует ветер,
как на рану.
Сон мой странный
я запомню.
----------
Сомнамбулическое стихотворение с отчётливым фольклорным колоритом. Ходит-ходит по строчкам, водит-водит по сну читателя. Хороший образный ряд – «тьма – едок предметов мелких», «хат взъерошенные совы». Атмосферное, запоминающееся. Немного только царапает канцеляритное «расфасован».
31 Созерцающая Много Раз Мне стиль покажется знакомым http://stihi.ru/2020/07/28/7520
"То снова восемь ног сверкают
В его блестящем животе"
Николай Заболоцкий
Мне стиль покажется знакомым,
когда по берегу бредя,
я постоянно брежу домом,
в кармане мелочью звеня.
Я вижу мох, сырую гальку
и ощущаю животом,
что смерть, по сути, идеальна,
и мы за лаской к ней идём.
Но если сразу не находим,
то возвращаемся домой...
А там она стоит на входе,
и кормит мёртвых птиц крупой.
----------
Ну вот и «проумру». По сути – концентрированная притча о смерти, от которой как ни убегай, а она стоит и ждёт тебя на пороге твоего дома, словно блудного сына, и «кормит мёртвых птиц крупой». Хотя претензии к тексту можно предъявлять – это и «бредя-звеня», и «домой-крупой», и немного корявое «лаской к ней идём» - всё же есть в нем что-то зловеще-привлекательное, завораживающее. Ощущаемое животом.
32 Геннадий Акимов Волшебный фонарь http://stihi.ru/2015/07/18/8810
Говорят, что луна — круглое отверстие в небе,
а небо — всего лишь разрисованный холст.
Плоский человечек, счастлив твой жребий:
этот мир удивительно, сказочно прост.
Говорят, что когда-то все было иначе,
вместо холста зияла бездонная даль,
мир красовался выпуклый, настоящий,
полный тревог, и его не жаль.
В космосе так сиротливо и одиноко.
Его и представить невозможно. Нельзя.
Полый человечек, кушай свой мокко,
не ушибись, по паркету скользя.
Книжные страницы бессовестно смяты,
шевелить мозгами совсем не резон,
вдоль дороги, пританцовывая, солдаты
покрывают изумрудной краской газон.
Почитаешь легенды и мифы — становится жутко,
ужас, какие страсти творились встарь.
Это, наверное, чья-то дурная шутка.
Ты гори, не гасни, волшебный фонарь.
----------
Экзистенциальное стихотворение. Фантасмагория одиночества. Энтропия перехода полого человечка из настоящего, выпуклого, трёхмерного мира в мир плоского человечка, проткнувшего носом нарисованный очаг. Бессмысленный, тупой, как солдаты, красящие зеленым газон. Чур меня, чур. «Гори, не гасни, волшебный фонарь» для листающего смятые страницы «отрока, в ночи глядящего эстампы».
34 Вера Дорди Проумру http://stihi.ru/2022/01/02/5604
Оттого, что кто-то плакал,
не менялось ничего,
приходили вместо блага
только призраки его.
Мы сбежим и под покровом
ночи домик отомкнём,
будет лес задрапирован
тихим снегом за окном.
Невесомые запреты,
уловимые едва,
интонациями света
мы укутаем слова.
Станем ближе и желанней,
заговаривая мглу
чередой воспоминаний,
притаившихся в углу.
Эти шорохи и вскрики,
чей-то сдавленный смешок,
в тишине сосновой скрипнет
крышей снежный капюшон.
А когда очнётся солнце,
задремавшее вдали,
мы с тобой соприкоснёмся
снами, родинками ли.
Будут сумерки лиловы,
лёд зелёный поутру,
запах выпечки и плова,
пёс, в макушку поцелован,
и ни слова проумру.
----------
Мой первый фаворит из короткого шорта. Образец простой и чистой лирики. Тонкая и светлая грусть, переходящая в тихое жизнеутверждающее крещендо взаимной идиллической любви на фоне пастернаковского зимнего пейзажа. Акварельный натюрвив счастья. И правда – ни слова проумру.
35 Саша Неместный От глухого абзаца http://stihi.ru/2022/01/02/5313
От глухого абзаца сталкер кидает гайки
В непонятный текст, за которым — комната-зло,
Где сидит птичка Сирин, волнистая попугайка,
На снегу-ловушке из белых пушистых слов.
А когда в русской речи поглубже увязнет коготь,
И уже не взлететь в глазурные небеса,
Ото сна очнётся нерукотворный Гоголь,
Из которого за ночь вырос вишнёвый сад.
Пустыри соблазна, доверчивый запах мяты,
Оголённый взгляд по самое немогу.
Птица-тройка, лети-лети! Ты куда? Куда ты?!
Не отдам ни пяди, хоть я у тебя в долгу.
Проходи, читатель, в стихах становится жарко.
В наливных глазах у птички блестит огонь.
Загадай желание, вы(л/п)ей до дна боярку,
Прочитай три раза «Отче, не успокой»
Васнецовский лес, громовые раскаты Глинки,
Подступает санкт-петербургский туман к Москве.
Над шинелью вьются мичуринские снежинки,
Тают льдинки света на выцветшем рукаве.
----------
Мой второй фаворит ещё с балтийского кубка этого года. Чистый постмодерн с плотным текстом и многочисленными гиперссылками. Сложный текст. Подозреваю, что многие читатели в поисках простого и ясного не захотят продираться к смыслам. Но те, кто дадут себе такой труд, получат удовольствие от витиеватого сплетения смыслов, помеченных стругацко-тарковскими гайками, брошенными в поле русской речи. Комната-зло, не Бродского ли? Или это еще Тарковский? Птичка Сирин – волнистая попугайка – не Набокова ли? А если и нет, то у меня всё равно звенят эти мелодичные «дзынь» линков, тающие «льдинками света на выцветшем рукаве» стиха.
52 Анна Германова Ткачество http://stihi.ru/2021/06/03/7514
Все дела и счёты побоку,
не лететь уже нельзя,
о распахнутое облако
самолёты тормозят,
воздух рвётся и качается,
выгибается дугой,
под невидимыми пальцами
небосвод сквозит другой.
По краям трещит материя
у пилотов на виду.
Не теснись ты так потерянно,
возликуй, мой скорбный дух!
Все покровы расплетаются
на основу и уток,
ткань не явлена, и таинства
не сподобился никто.
Время мелом не размечено,
не маячат мне пока
перемётов поперечины
в самолётных поплавках.
Пляшут тени веретёнами,
за звеном гудит звено,
вьются нити обретённые
и утерянные вновь,
камыши заросшей старицы,
суть виссона и холста.
Где-то небо содрогается
как огромный ткацкий стан.
Облаков кудели есть ещё,
растрепались на ветру,
вдоволь пряжи мне на вретище,
на монашество в миру.
----------
Вот прекрасное стихотворение, мой третий и абсолютный фаворит. Образное, насыщенное, звучащее. Что-то есть в нём ахматовское, особенно финал, и нотка хармсовская, там, где «по воздуху сокол катался…». Вместе с тем – отчетливый авторский голос, ни с кем не спутаешь, и серебряный век высшей пробы.
42 Ас Пупкин И не жизнь моя http://stihi.ru/2022/01/10/2314
И не жизнь моя, а рытвины да ухабы,
знать уже и честь, и чёрта давно пора бы,
но как только просил пощады в речах холщовых,
кто-то смертно стонал в дремучих моих чащобах.
И когда я невольно глаза закрывал от страха,
приходила из сумрака чёрная росомаха,
приносила в пасти серенького мышонка,
ели вместе перловку беды и обиды пшёнку.
Как доели всё – то фыркали, то икали,
потоптались вокруг, уселись на бурый камень.
И стучит тот камень, и дребезжит, нет сносу,
а мышонок знай плетёт росомахе косу.
Приголубливает да шерсть гребешками чешет,
только слышится неумолчно натужный скрежет,
будто кто по щербатым камням волокуши тянет
да ещё нарочито скребёт на душе когтями.
Росомаха всё скалит морду, ведёт усами,
да поглядывает-позыркивает часами,
но лишь стоит спросонок заре ворохнуться где-то,
и они коченеют, и тут же ползут со света.
И сквозь сон в обратном порядке они считают:
триединая суть расчленится к развязке в стаю,
ужедва достижимо, как немощью вены сбрызнет,
разучиться лавировать на волосок от жизни.
----------
И, наконец, немного таинственного. Что за росомаха с косой, что за услужливый мышонок? Искать смысл бессмысленно, да и не надо. Это экскурс в «дремучие чащобы»подсознания/души автора. Это его внутренняя росомаха (как бы по ходу отделаться от иксовых людей?)в сложных взаимоотношениях со своим внутренним мышонком. Автор раскачивает перед глазами читателя золотые часы на цепочке и считает: три.., ужедва… погружает вглубь своего гипнотического люсидного сновидения. Глядишь, можно и не выплыть, если «разучиться лавировать на волосок от жизни».
==========
О нашем эксперте:
ВАЛЕНТИН ЕМЕЛИН
Поэт, переводчик. Поэмы и стихи публиковались в журналах «Дружба Народов», «Белый Ворон», "НГ-Ex libris", антологиях «Дежавю» и «День зарубежной поэзии 2019, 2020, 2021», сетевых журналах «Белый Мамонт», «Буквица» и «Золотое Руно». Переводы с английского, немецкого, шведского, датского и норвежского языков публиковались в журналах «Эмигрантская Лира» (Бельгия), «Интерпоэзия» (США), «Вышгород» (Эстония), «Белый Ворон» (Россия), Lotus-eater Magazine (Италия). Автор и редактор (совместно с Галиной Ицкович) сборника переводов «Женская поэзия Америки» и сборника стихов 9 авторов “Истории. Нарративная поэзия XXI», переводов книг Денниса Нурксе «Голоса над Водой», «Любовь в Конце Времён».
Победитель Международного литературного конкурса "7-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2018", лауреат 4-го Международного Фестиваля русской поэзии и культуры «Арфа Давида» (1 место); серебряный призёр Пятого Всемирного фестиваля «Эмигрантская Лира», финалист 13-го Международного Фестиваля русской поэзии «Пушкин в Британии» и «Кубка Балтии-2015», серебряный призёр Международного литературного конкурса «Серебряный голубь России-2017» в номинации «Поэзия».