Теперь поезда ходят медленнее:
Мир вырос вместе со мной,
А время осталось детским.
11.06.1997 AD
1.
Уже одет; замёрзла вода,
Февральский ветер веет весной.
Весна моя, прощай навсегда,
Только побудь на прощанье со мной.
Прости, мой друг, оставленный в детстве,
Забудь обо мне – я теперь настоящий,
Дальний путь не звездой указан,
Где лежать – не рукой отмерено,
Будет срок – добредёшь и ляжешь,
Сосны качнут седыми космами,
И захлебнёшься росой под утро.
Кончается ветер у кромки льда,
Идет под гору путь слюдяной.
Мечта моя, умри навсегда,
Только побудь напоследок со мной.
Вырвался – больше не ждать рассветов,
В полях не гулять ночами лунными,
С миром мечту не делить безумную,
С твёрдых дорог не сбиваться радостно,
В море травы не брести, пропадая,
С глаз навеки в траве пропадая,
В гибельных снах до зари пропадая.
Уже собрался; дождь – не беда,
Косые струи пройдут стороной.
Жизнь моя, прощай навсегда,
Но побудь ещё немного со мной.
08.02–08.04.1997 AD
2.
Это не беда, что убогое жильё опустело,
Это ничего, что остались кой-какие пожитки:
Грязная плита, не очищенный от накипи чайник,
В трещинах посуда на стандартной кухонной сушилке.
Комната в пыли, обесцвеченные солнцем обои,
Где стоял комод – бесполезно сохранились узоры;
Белый потолок с облупившейся местами побелкой,
Выцветший паркет да линолеум, прибитый гвоздями.
Зря висит пейзаж на качающемся длинном шурупе –
Чересчур слащав и под стать убогой краске на стенках.
Высится буфет – довоенной, без сомненья, работы,
Гордый и безвкусный – а завтра украшение свалки.
Стариковский быт – слишком маленький, смиренный и жалкий,
Стирано бельё – в уголках зачем-то целы нашивки,
Немощно бежит неживая из-под крана водица,
Немощной рукой на подпорки водружён холодильник.
Рано или поздно найдётся даже ей обитатель –
Брошенной квартире, которую любила хозяйка,
Как могла, жила, подытоживала жизнь, как умела,
Как могла, ушла – очень тихо, чтоб никто не заметил,
Чтобы никого своей старостью опять не тревожить.
30.04.1997 AD
3. АНАХРОНИЗМ
«Может мир постареть,
можем мы умереть –
только белые ночи не кончатся.
Горы могут просесть,
горы могут упасть –
ночи будут по-прежнему белыми».
Сумасшедший июнь,
озарённый июнь,
многоцветное Солнце на облаке,
золотая трава –
различали едва
за туманами зыбкие облики.
Словно призраки, шли
в предрассветной пыли,
наугад находили, где твёрдо –
мох болотный грубел,
и ответить не смел
слабый голос полночным аккордам.
До штормов далеко,
до ночей высоко,
и леса заливает оранжевым –
светлой музыки лень,
круглосуточный день,
убаюканный морем до августа.
Как отрадно мечтать
эти ночи застать –
но поверь, торопиться нам некуда:
может быть, мимо нас
в этот год пролетят,
но начнутся и кончатся вовремя.
24.03.1997 AD
4.
Серый денёк ещё помутнел, загустел,
Жалко посыпался хворый, убогий снежок.
Писем не жди: я их дописать не успел,
А прежние – помнишь? – по обыкновению сжёг.
Родная с рожденья звезда! куда ж ты ведёшь,
Тут ведь, наверно, год никто не живёт;
Вижу – в зеркале сам на себя не похож,
И вид из окна – сарай да пустой огород.
Зря колыбель качается тут на ветру –
Тихо скрипит, будто качели в саду,
А мальчик сбежал, любимую бросив игру,
А мать-земля ему вслед: «Возвращайся, я жду!»
«Жди, наберись терпенья, – унылый вздох
Лучше б сдержали леса – а то зареву»;
«Что ж тебя держит?» – «Если б скорее заглох
Хор голосов, преследующих наяву!»
Хор незабвенных, любимых, родных голосов,
Знакомое с детства: «тебе мы желаем добра»;
Зря волновались – другой послышался зов,
Хлынуло горе – святая вода из ведра.
Стань колыбелью, серенький зимний денёк,
Спрячь, чтоб не видели, – может, тогда замолчат...
Ладно, стерплю – не впервой, ведь раньше-то мог,
Да и осталось недолго... «Ты рад?» – Ещё бы не рад!
...Сыпался снег, уже издыхала зима,
Сыпался снег. И мальчик по рельсам бежал;
Съёживались, цепенели чужие дома,
Стылый ветер крепчал – приближался вокзал...
27.03.1997 AD
5.
...но только детская мечта о красоте
Непостижимо и загадочно жива –
На развороченных руинах расцветает,
На удивление удачно избегая
До времени осиротелых душ.
Цветные сны заманчиво смотреть
Бесцветными, незрячими глазами,
Сражёнными водянкой темноты.
Как, собственных чураясь отражений,
Метался взгляд средь матовых зеркал –
И ненадолго чуть теплее стал,
И закружился ветерок весенний,
Известье с опозданием неся –
Что повесть лет рассказана не вся,
Что на последней горестной странице
С картинками цветными вперемешку,
Тоскливыми и лживыми, как рай,
Ещё найдёшь лукавую усмешку
Прекрасного лица, что вечно снится –
Но только имя тише повторяй.
Загадочно, неистово живая,
Всё так же теплится мечта о красоте
В холодных душах, опечатанных уродством.
10.04.1997 AD
6.
Сад мой, весь в снегу!
Все белым-бело.
Яблони в снегу –
Верный, добрый знак:
Лето настаёт.
Сроду не видал такого мая:
Белыми цветами обнимая
Пасмурное небо надо мной,
Заслонили яблони стеной
Всё, что дальше домика из детства
Со страной волшебной по соседству –
Уж несуществующей страной...
Из ясного неба выпал снег,
Из майского неба
выпал
яблони цвет –
Видно, урожайный будет год,
Соками тяжёлыми плоды
Ветви, их родившие, пригнут
К неоскудевающей земле.
Видно, добрый урожай
Небеса под осень соберут,
Многих Бог за лето приберёт.
И, пока пройдёт лукавый год,
Может быть, – как знать? – среди других
И моя пригнётся голова
К неоскудевающей земле...
Доцветают яблони в саду –
Больше не увижу этот май,
Но до срока – яблони стеной
Оградили небо надо мной.
31.05.1997 AD
7.
...вышел в сад и лёг на траву:
После трёх ночей бессонных
Так отрадно слышать звуки,
Так приятно видеть небо,
Солнце, тёплое сквозь дымку...
За спиной остались звёзды,
К жуткой вечности ворота,
Потолок высокий, гулкий,
Стены, ровные, как скалы.
Скрылась комната за дверью –
Там творились трое суток
Чудотворные начала:
Звуки в кружево сплетались,
Непонятные, живые,
Трепетали под руками
Струны, клавиши и души.
Чудотворного оркестра
Завершив преображенье,
Вышел в сад, себя чуть помня,
Улыбнулся – лёг на траву.
Небо милое, прольёшься
Светлым дождиком к полудню –
Начинай же поскорее,
Видишь – утро на исходе.
И, уже глаза смыкая,
Он почувствовал сквозь дрёму –
Капли первые дождя,
Капли утра на листве,
Капли неба на щеках.
Понемногу разошёлся
Дождик летний – сыпал ровно,
Не спеша, не прерываясь,
Облаками затянуло
Весь простор – и незаметно
Вмиг, под музыку дождя,
Встрепенулась – отлетела
Утомлённая душа,
Осчастливленная к сроку.
Все столпились на веранде –
Очень мокнуть не хотелось,
И вполголоса беседу
Продолжали – все боялись
Разбудить того, кто спящим
В ласковой траве казался:
Он не спал уж трое суток.
21.04.1997 AD
8.
...а за то, что жил
из последних сил,
поваляйся в травке на лугу,
погляди в высокие небеса.
Гордые цветы,
смертные, как ты, –
«это Солнце видеть не могу» –
забывались прежние чудеса.
Колыхнётся рожь
в день, когда умрёшь,
ни конца, ни края тишине,
не дивись, что спутники отстают:
видишь – догоняй,
засмеётся май,
бледная царевна на коне,
свято место, горестный твой приют.
«Отворись, земля,
не гони – пусти,
я не виноват, что у небес
не осталось больше огня.
Обогрей, земля,
защити – прости,
чтобы холод неба исчез
в день, когда не станет меня».
15.03.1997 AD
9.
«Не вели, батюшка-царь, голову рубить!..» –
Опомнись, глупый, уж не ребёнок ты,
Молчи, хуже будет.
Из-за ограды снизу палачам швыряли цветы,
Там толпились такие же, как они, люди.
Государь, не смеши народ:
Зачем нужен твой приговор?
Да и подсудимый, как видишь, не тот:
У него тоже в руках топор.
Ничего не изменилось с тех пор,
Как народился человеческий род.
Палачам тут делать нечего –
Пусть отдыхают.
Не укротить духа человечьего,
Руки так и порхают.
Руки без дела замаялись –
Дай же, дай им работу,
Чтоб от точно рассчитанных ударов
Так и брызнули в стороны
Осколки сосуда радости Божьей,
Чтобы лопнули с жалобным звуком
Струны, дрожавшие от легчайшего прикосновенья.
Главное впереди –
Отойдите, он только начал.
Он и вправду уже не дитя –
Перед ним
прекрасная, изумительная жизнь,
Полная трудами нелёгкими,
Благодарными.
Он своё возьмёт,
Он себя изведёт под корень,
Душу расшвыряет погаными клочьями,
Будто гнилое мясо.
С каким наслаждением
Он обрушит первые башни,
Почём зря возведённые добрым Боженькой,
Порвёт первые связи,
Роднящие с Мирозданием.
Саморазрушенье – любимый труд:
Много ли для него целой жизни?
Лишь бы мало не показалось.
Человек выходит в жизнь,
Человек выходит на смертный бой,
На священную войну
С собственным духом.
Пошли ему, Господи, славную в битве победу.
05.06.1997 AD