ДЕТИ УЛИЦЫ
ты – звезда
звезда моей судьбы
гори, пылай, святая наша молодость
навсегда
мы вольные рабы
ночных огней и утреннего холода
а языки неоновых теней
ещё длинней
когда крадёшься позднею порой
сквозь чуткий рой
искристых капель
этот дождь надолго
этот дождь навсегда
ранние к солнцу летят поезда
в гулких вагонах
звёзды сыплются на пол
этот дождь навсегда
вчерашний друг с поникшей головой
спешит домой
а полумрак на лестнице твоей
ещё темней
ещё нежней
чуждых окон
жёлтые ряды
безмолвные, бездушные свидетели
чёрный локон
мокрые следы
и шёпот осторожный: нас заметили
договорить успеем в этот раз
чужой рассказ
чужие губы тихо повторяют
ликует с нами солнце ноября
при свете фонаря
дождинки пёстрые летают
«этот дождь навсегда»
струись, бескровная вода
журчи по битым тротуарам
не оставляет боль следа
возмездие даётся даром
что было, не вернётся никогда
лишь ты одна
сияй
звезда
23.10–13.11.1990 AD
ПОСЛЕДНЕМУ ДРУГУ
отзвенела молодость спелою рожью
отцвела усни-трава в поле волшебном
нагулялись вдоволь мы по бездорожью
проводили спутников прежним молебном
добрые хозяева, и на том спасибо
что встречали ласково, слов не жалея
пахнет ветер в городе жареной рыбой
запускают с крыши бумажного змея
почему-то в праздники всем одиноко
и в толпе нарядной быть хочется с краю
в церковь полутёмную зайди ненароком
не твою ли молодость там отпевают
родина на севере, родина забыта
и никто не помнит вкус черничного сока
никому не слышатся оленьи копыта
и крадётся стороной заоблачный сокол
потерянный голос – кто его слышал?
обманные грёзы волной захлестнули
но кто-то уж просит – тише, тише
и вновь засыпает разбуженный улей
ни к чему сегодня ни звёзды, ни свечи
готовьте камин и несколько масок
для первой и – видно – последней встречи
на фестивале меркнущих красок
не пугайся, друг, – я замечтался
мы так и не встретились, да и не ждали
печальные звуки печального вальса
так и остались в запертом зале
17.11.1990 AD
СЕВЕРНАЯ РОДИНА
I.
девическое утро в феврале
распластанные тени на снегу
чужак, загримированный слепым
и робкие шаги по мостовой
морозные узоры на стекле
деревни на высоком берегу
струится по равнине горький дым
сливаясь с предрассветной синевой
II.
Помнить немного,
но помнить самое важное:
родина, древняя родина! –
синие грёзы, извилистый путь:
прямо и прямо, к заливу
тайной брусничной тропой,
испуганным зверем
шарахнуться в заросли пижмы,
прошлогодней листвой
над болотистым лугом кружить.
Бледные эти цветы,
милый, неяркий день,
камни, шмели, стрекозы, –
мы ведь не умерли –
просто забылись
тихой неспешной думой,
и северный ветер
крепче руки прижимает,
и сонной живой водой
обнимает во сне колыбельное море.
покойной Музе веря до конца
легко сказать, что многого не знал
легко и просто тайною владеть
хоть понимая далеко не всё
но в луже отражённого лица
уж не видать, и промежуток мал
до лёгкой ряби, где мелькнула сеть
со скрипом завертелось колесо
корабль безумный мчится мимо скал
III.
...Первый из них, зайдя и улёгшись,
Сказался больным и заснул.
Наутро в путь; отдохнувшая лошадь
Теперь пойдёт налегке.
Не важно, кому запирать засовы –
И так все уж спят давно;
Луна улыбается снова и снова,
Буран отплясал вчера.
От звёзд до звёзд, от ночлега к ночлегу,
Без устали и без слов –
Идут гуськом по родному снегу,
Не оставляя следов.
20–27.11.1990 AD
ОДИНАКОВЫЕ СНЫ
Тихим загородным утром
Одинаковые мысли
Приходили невзначай:
Будешь ласковым и мудрым,
Звёзды над водой повисли –
Гостя званого встречай.
Эту ночь не спали в доме –
Не до снов, когда к утру
Ожидают возвращенья;
Утомившись на подъёме,
В тихом грезили бору –
Прочны цепи, ломки звенья.
Снились пёстрые поляны,
Снилась милая страна –
Лишь теперь светло и странно
Вспоминается она.
Удивляться не умея,
Жили, словно в забытьи,
В полутёмной галерее:
Нет чужих, кругом – свои.
Легковесны, как стрекозы,
Беспечальны, как ручей, –
Одинаковые грёзы
Одинаковых детей.
19.11.1990 AD
ДЕТИ УЛИЦЫ
(Обращённые)
високосный год, медоносный сот
мимолётный взлёт, горьковатый вкус
из морской воды в пресноватый лёд
в удивлённый звон серебристых бус
не разлетайтесь в прах
воздушные дворцы
пусть Библия в руках
пусть целятся стрельцы
только в то окно попадать не смей
пусть те двое спят, до полудня спят
потолок цветной от цветных камней
да весёлых глаз вороватый взгляд
тепло, как от луча
светло, как никогда
чиста и горяча
румяная звезда
вот и к нам пришли, вот стучатся в дверь
улетела ночь, всё прошло, поверь
05–06.12.1990 AD
ПОСЛЕДНЕМУ ДРУГУ (II)
каждый чувствует боль и плачет во сне
дело идёт к весне
клейкой зеленью тронут лес
снег неровный с полей исчез
видно, пора и мне
души розами в новом саду расцветут
близко чернеет пруд
юный ветер и листья ольхи
мне нашептали чужие стихи
память уж тут как тут
всех озарило, и все сгорели живьём
а всё об одном поём
каждый другу хотел пожелать
до самой смерти жизни не знать
чтоб не гореть вдвоём
летний сад пусть станет домом твоим
вечно влюблён и любим
будешь цветком на майском лугу
жаль, не я его стерегу
а сторожа прячет грим
и стоит ли спорить с ним
ведь только цветы-однолетки на пёстром лугу
знают, как больно быть молодым
29.11–04.12.1990 AD
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
С удивлением живёшь
Каждый день,
Сказки ласковая ложь –
Всё вокруг,
Нет ненастья, нет зимы –
Лишь сирень,
И повсюду рядом мы –
Сотни рук.
Незаметен серый быт,
И не жаль,
Что давным-давно забыт
Млечный путь.
По серебряным полям
Мчишься вдаль –
Может, встретится и там
Кто-нибудь.
Обитаемый простор,
Будь светлей,
Чтоб текли ручьями с гор
Дни мои,
Чтоб не ждать в который раз
Кораблей,
Чтоб замолкли хоть на час
Соловьи.
Удивительный мой мир,
Как он прост!
Здесь мелодий смертный пир,
Зыбкий бред,
Затуманены глаза
Бледных звёзд –
Будет ранняя гроза,
Смерти нет.
А когда вскипает кровь –
Ей не верь,
Счастью призрачному вновь
Улыбнись:
Не престол, не райский вход –
Просто дверь,
Дальше лестница ведёт –
Вниз и вниз.
С опозданием живёшь
Каждый миг;
Всех обманешь и заснёшь
Лет на сто –
Иногда разбудит вдруг
Свой же крик,
Но ответит сонный друг:
«Ну и что?..»
18–22.10.1990 AD