Эксперимент на тему того, как мог бы закончиться роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин», если бы после дуэли Евгений осознал, что совершил роковую ошибку.
I
Сторонник дум, поклонник слога,
Я вновь пишу, считая дни.
Размыта осенью дорога,
Блестят в болотах огоньки,
Дубрава в пламенном наряде,
Стоят деревья, как в отряде.
На солнце тучи, скоро дождь.
Крестьяне жнут густую рожь,
Янтарных ягод спеют грозди.
Девицы, точно виноград,
С ветвей снимают яблок ряд,
Встречают с сумерками звёзды,
Прядут, поют у колыбелей
И Богу молятся к вечере.
II
Онегин в то смурное время,
Опять вернувшись в Петербург,
Уж скоро понял, что затея
Была нелепость и абсурд.
Его приветствуют - он болен,
Не угодить господской воле.
Несут вино - но все тоска,
Не пьёт Онегин ни глотка.
Напрасно он забыть пытался
Свои последние грехи.
Он их запомнил, как стихи,
В которых Ленский обращался
К беспечной Оленьке своей,
Отраде жизни юных дней.
III
Да... жизнь и смерть. Кого печалит?
Когда имеем, не храним,
Пока навечно не отчалит
На крыльях белый Серафим.
Онегин ото всех закрылся,
Едва рассудка не лишился,
Ведь после рокового дня
Он сна боялся, как огня.
Не выходил из кабинета,
Читал, писал, и все в делах.
В его тускнеющих очах
Погасли даже блики света.
И морок в душу злой проник,
Оставив только груз вины.
IV
Сказать кому, тот не поверит,
О чем бывали сны его.
Его кошмаров не умерить,
Что угнетали существо,
Что не давали спать ночами,
Кричали злобно, одичало,
И он, проснувшись весь в поту,
Подолгу вглядывался в тьму.
К нему в ночи ходил Владимир,
Как призрак бел, как воздух слаб.
Он был Онегину не рад,
Остолбеневший, нелюдимый.
Его лицо, совсем как мел,
И сам Евгений враз бледнел.
V
Владимир говорил, что он
Убийца, враг. Но так и было,
Ведь мальчик, нежный анемон,
Теперь лежит в сырой могиле.
Он проклинал его навек,
Когда, не размыкая век
И понимая: он - лишь миф,
Евгений сдерживал свой крик,
Опять с постелей поднимался
И до рассвета так стоял.
Почти не ел и мало спал,
И реже в свете появлялся.
Все стали думать, будто он
Смертельно болен иль влюблён.
VI
Что раньше занимало душу,
Давало пищу для ума,
И было, несомненно, лучше,
Чем мысль, лишающая сна,
Теперь зудело недовольно,
Стараясь сделать очень больно
Тому, кто отдал душу злу
И верен был лишь одному:
Он был слуга своей же скуке,
Он с ней общался vis-a-vis,
Но перепачканы в крови
Ему теперь казались руки,
И все, к чему он так привык,
Его лишало силы вмиг.
VII
Весь высший свет, чудной и шумный,
Не занимал его ничуть.
От девушек благоразумных
Хотелось скрыться как-нибудь.
Он стал затворником, признаться,
Заставил слуг разволноваться,
Циничен больше, чем всегда,
Не учинил бы он вреда!
Ему опостылели балы,
Охота кровь не горячит,
Уже не жгут его ланит
Ни перси дам, ни бой, ни драмы.
Одним проклятием тревожен
И ни к чему не расположен.
VIII
Он вдруг решил, что был поспешен,
Ведь, если б, с Ленским объяснясь,
Не ранив чувств наивно нежных,
Сумел бы юность он понять,
Тогда бы мог он, не жалея,
Мечту одну лишь не лелея,
Общаться с Ленским до сих пор,
Держать весёлый разговор.
Не думать о могиле друга,
Того, кого он полюбил,
Кого безжалостно убил,
Чья смерть - теперь его заслуга.
Но поздно уж себя корить,
Что сделано - не воротить.
IX
Одно лишь мог Евгений сделать,
Что собирался много раз:
Хотел Владимира проведать,
Да все не мог придумать фраз,
В которых он бы извинялся,
Перед могилой преклонялся
И мог достойно скрыть печаль,
Спокойно молвив: «Да. Мне жаль.
Я виноват, я это знаю.
Я должен был Вам дать отказ.
Гордыня загубила нас.
Я трус. Я тоже умираю.
Я навсегда отверг любовь,
Оставив вместо боль и скорбь».
X
И наконец, собравшись духом,
Евгений двигается в путь.
На сердце пакостно и сухо,
Снедает его мысли гнусь.
На почтовых летит в карете,
Не помня ни о чем на свете,
На шее сбив нарядный бант,
Былой повеса и педант.
Одно лишь мысли занимает:
«Скорей, скорей, нет силы ждать»
(Любой бы мог его понять).
И вот, Онегин подъезжает.
Его встречает старый дом,
Шум трав и ветра баритон.
XI
Промедлив несколько мгновений,
Взглянув в затертое окно,
Своё отсрочить появленье
Онегин хочет все равно.
Но он уж здесь. Назад дороги
Нет. И, рассуждая строго,
Он должен то, зачем он здесь,
Принять на совесть и на честь.
Евгений сходит из кареты.
Чем ближе дом, тем выше страх.
В груди комок, туман в глазах,
Все эфемернее обеты,
Все чаще сердце в рёбра бьет
И словно бы само живет.
XII
Его встречают. Он не смотрит
Заходит, двери отворив,
И, скрипнув дверью отрешенно,
Идёт, и слов не проронив.
Полы скрипят под тяжким шагом,
Онегин поддаётся чарам,
Тревожащим его покой,
И боль разит его стрелой.
Опять, опять зовёт к могиле,
Кружит стервятником в степях
Его безумный колкий страх,
Как ведьма, отбирает силы,
Бросает в дрожь, бросает в хлад,
Ползёт по телу, точно гад.
XIII
В тот день он так и не решился
Покинуть мрачный кабинет,
Огонь свечи на окна лился,
И в лампе тускло прыгал свет.
Евгений думал очень много
О том, куда его дорога
Вела на жизненном пути,
И долго ли ещё идти.
И кем он был, и что он видел,
О том, что жизнь его - пустяк,
Что нет ни той, кто бы очаг
Домашний бережно хранила,
Что нет друзей, и нет родных,
Ведь он и не нуждался в них.
XIV
Отверг он все, к чему был близок,
Остались лишь пиры, разгул,
И вместо синих глаз невинных
Он вожделел разврат и шум.
Та, что любила, ныне любит?
Но если так, любовь погубит.
Последний друг, что был так дорог,
Убит... приятельской рукою.
Он упустил теченье жизни,
Он потерял, не обретя.
Но ведь когда он был дитя,
Весь мир был добрым, ярким, чистым?
Так что же? Мир так потускнел
Иль он внезапно постарел?
XV
Но нет, не в детстве было дело,
Не в том, что в мир пришла хандра,
Не в том, что постарело тело,
А в том, что в сердце холода
Его никак не отпускали,
И летний зной не подпускали,
Стенали ветры и снега,
И душу замела пурга.
Он был бесстрастным снежным принцем,
Он был, как кукла изо льда,
И даже в час, когда вода,
Из глаз его порой струилась
И огибала его лик,
То там и застывала вмиг.
XVI
Он бы хотел вернуть то время
Когда в душе цвела весна,
Когда тоски и скуки бремя
Не обратило пламя в сталь.
Он был наивен и беспечен,
И понял только в этот вечер,
Что то, что было так близко,
Теперь несёт лишь боль и скорбь...
Свеча сгорела, ночь проходит,
И день грядёт на смену тьме.
Но в эту ночь в усталом сне
К нему Владимир не приходит.
Не видит он бездушный взор,
И сон его и тих, и скор.
XVII
Свеча наутро догорела,
Сквозняк приотворил окно,
И мелкий дождь, легко и смело,
Тотчас же размочил письмо.
Его оставил там случайно,
Замешкавшись необычайно,
Младой, рассеянный слуга,
Чья служба здесь была мелка:
Подать ли то, принесть другое,
Не попадаться на глаза,
Да не болтать бессмыслиц зря.
И роль он полностью освоил.
Лишь говорил то да-с, то нет-с,
И забывал про вздор и бред.
XVIII
Онегин пробудился после
Того, как взял его озноб.
Но вот конверт, лежавший подле,
Заметить он, увы, не смог.
Стуча зубами и ругаясь,
В халат шелковый одеваясь,
Евгений слуг зовёт к себе,
Велит топить пожарче печь,
Нести чего-то потеплее:
Горячий чай или вино -
Ему, пожалуй, все равно.
Согреться хочет он скорее,
Лишь только б холод отступил
И горло больше не саднил.
XIX
Согревшись, он во двор выходит,
Велит вести ему коня.
Тревога душу вновь изводит,
И хочет он умчаться вдаль.
Сев на коня, он скачет в поле,
И ветер бьется в волосах.
Вдали раскинулись леса,
И все покорно его воле!
Копыта пыль вбивают в землю,
Луч солнца в гриве разлился,
И конь, его вперёд неся,
Фырчит и ржёт, лихой и верный.
Свобода плещется в крови,
И красен дух его земли!
XX
Уехав далеко от дома,
Он повернуть хотел назад,
Но тотчас понял, что дорога
В лесную глушь его вела.
Места здесь были незнакомы,
И он, окутан чувством новым,
Решил, все ж, двигаться вперёд.
Но дальше тропка не идёт,
На солнце наползают тучи,
И небо глубже и темней,
И в глубине его очей
Вопрос: «Как сможет он вернуться?»
И мысль над ним имеет власть,
Что лучше здесь ему пропасть.
XXI
Клубились тучи, дождь сбирался,
Один, на вороном коне,
Онегин долго добирался
По рекам трав, озёр кайме,
До старой и родной деревни.
К нему была фортуна гневна:
Лицо, как рой колючих мух,
Кусали ели, солнца круг
Поблек за туч свинцовых пылью,
Закрапал забулдыга-дождь,
В краях сырых нередкий гость,
Прибил к траве пушок ковыли,
Размыл дорогу за верстой
И стал хлестать стеной густой.
XXII
Уж вот стена перед очами.
Ретивый конь встал на дыбы.
Онегин грозными речами
Ругает лес вблизи Невы.
Стихия затопила небо,
И наш герой, почти что слепо,
Борясь с природой, ищет путь,
Не зная, где ему свернуть.
И лес уже темней и гуще,
И конь его, брыкаясь, ржёт,
И сбросит седока вот-вот,
И упирается все пуще.
Евгений отпускает вожжи
И навзничь падает безвольно.
XXIII
Конь скачет в глубину чащобы,
Онегина оставив здесь,
В глуши заброшенного гроба,
Где, может, он и встретит смерть.
Он здесь один, лишь дождь и ветер
Его на той дороге встретят,
Тогда ответит он за всё,
За всех, кому нёс скорбь и боль.
И в голове стучит набатом:
«Ты заслужил, умри, умри!»
И все темнеет и звенит,
И суждено ему остаться
Среди дождём размытых троп,
Высоких сосен и дубов.
XXIV
Прошли часы. Не знал он сколько,
Но стоило открыть глаза,
Он свет узрел, дрожащий, робкий.
Не понял: луч или свеча.
Он понял, что сидел в постелях.
Он чуть поднялся, огляделся,
И тут внезапно обомлел:
Там, в кресле, человек сидел.
Знакомый силуэт виднелся,
Похож на призрак страшных снов,
Он снова спит? Он не готов!
Он к человеку пригляделся.
Тот заворочался во сне,
Как будто бы живой мертвец.
XXV
Он не поверил. Это Ленский?
Тогда скорей Онегин мертв.
Ведь как иначе мог он встретить
Того, кого в живых нет год?
«Владимир, вы?» — «А кто иначе?»
«Я умер? Вот ведь незадача»
«Я жив, Евгений» — «Вовсе нет!
Я вас убил, мой пистолет…»
«Я выжил, я писал вам письма»
«Я почту не смотрел давно»
«Я утром присылал письмо,
Что встретиться хотел бы лично»
«Выходит, я их пропустил…
Но счастье! Я вас не убил!
XXVI
Но как вы живы?» - «Излечился.
Хоть без сознанья долго был»
«А я как дома очутился?»
«Вас, в общем, Гильо дотащил»
Онегин все смотрел, не веря,
Что тот, кто был давно потерян,
Сидит пред ним, смеётся, шутит,
Не ненавидит, не осудит,
Что Ленский - не кошмарный сон.
И как всю жизнь был глуп Евгений,
Герой наивных заблуждений -
Все это разом понял он.
И мир, холодный, мрачный серый,
Расцвёл, стал красочным и светлым.
XXVII
Весна впорхнула в его душу,
Там снова зацвели сады,
И то, что снег давно завьюжил,
Вдруг пробудилось от зимы.
Он снова счастлив, молод, весел,
Он мог себе позволить грезить,
Не волноваться, а любить.
Он смог себе позволить жить.
Он понял, что пойдёт к Татьяне,
Он объяснится с ней сперва,
Он подберёт любви слова,
Чтобы назначить ей свиданье
И завершить теченье дней
Среди любимых им людей.
XXVIII
Мой друг, рассказ к концу подходит,
И все, что я хотел сказать,
Пусть ваше сердце потревожит,
Позволит кем-то лучшим стать.
Что до Евгения - он счастлив,
Он изменился, стал участлив,
Живет с Татьяной, видит друга -
Его не посещает скука.
Так будьте счастливы вы тоже,
Мой друг. Таков мой вам совет.
Живите много долгих лет,
Прекрасных, светлых, ярких, новых.
Не потеряйте в море жизни
Себя и тех, кто был вам близок.