В дальней стране из марамора,
Где луну покрывает мох,
В одеянии из вечного траура
Обитал белоснежный бог.
Расчесав свои волосы Памятью,
Ночью, в свежей загробной мгле
Он прозрачными, точно из камеди,
Светлячками летал по земле.
Вновь мирок свой Танатос бледный,
Облетев от границ до начал,
В закоулке за деревом ведьму
Он из дальних краёв повстречал.
Небожитель был добр, благороден
И спросил он у девушки той:
"Люди, духи, а может быть боги,
Пронесли вас подлунной страной ?"
И ответила дева:"Ах нет же
Я пришла как любой человек:
Ветер царства Танатоса свежий
Растворил износившийся век."
"Я хотел бы помочь твоей боли
Ты не сможешь быть, вечно скорбя
Подскажи, если то в моей воле,
Чем же мне осчастливить тебя ?"
"О спасибо, мой бог и спаситель !
Лишь в одном ты мне не откажи-
Из реки, где твоя есть обитель,
Залей в чашу немного души
Эта чаша - последняя утварь,
Что осталась из жизни при мне
И хочу я мерцающих духов
Из неё лишь испить в этом сне."
Когда бог начал делать, что велено
Ведьма глянула вдруг на луну-
Лишь глаза округлила потерянно -
Повалилась в траву-тишину
"О бедняжка, ну что ты наделала !"
Закричал опечаленный бог
Вид луны - словно плод переспелый:
Манит, но вкус его будет плох
Бог продолжил, совсем без раздумия
И с решимостью, но и с мольбой:
"Заменю твою жизнь на безумие
И его разделю я с тобой".
Взял он ведьмину чашу с берега
И вложил силу в душу, что в ней,
Приложив к лику, бледнее снега
Начал танец печальных теней
Сам же выпил ещё половину
И меняться он стал на глазах
Вместо белого света, как в зиму,
Красный стал проступать в волосах
Косы бога уж полностью алые
А глаза переполнила тьма
Взяв клинок, обагрённый пламенем
Наш танатос сошёл с ума
Старики говорили отрокам:
Уж иные у них имена
Вот с тех пор и живут рука об руку
Неразлучны печаль и война.