Но ожидаемый Ходжой вызов не грянул громом с небес.
Перед тем, как он должен был переступить заветный порог, его навестил Рахим-бобо и, поминутно вздыхая, поведал ему следующее:
— Некоторое время назад в Самарканде из очень дальней страны появился человек, назвавший себя философом – материалистом.
— У нас таких, кажется, называют дехри, — подсказал Насреддин.
— Совершенно верно – дехри. — Согласился Рахим-бобо. — Появился не один, а с переводчиком, поскольку не владел нашим языком, а мы, естественно, языком его страны. учёных. Переводчик громогласно объявил:
«Мы прибыли сюда, прослышав, что у вас процветает наука. Мы решили посостязаться с самыми искусными учёными вашей державы в области естественных и материалистических знаний. Если они сумеют ответить на наши вопросы, мы поведаем всему миру, что не зря о них идёт слава непревзойдённых мудрецов. Назначьте день для состязания наших умов».
— Может, они пройдохи, решившие поживиться на нашей доверчивости, может, этот дехри великий учёный… не моего ума дело, — подвёл итог сказанному Рахим-бобо. — Однако Великий эмир приказал скромно одарить их и передать, что состязание состоится. Если они побьют наших мудрецов, его щедрость будет безмерной. Понимаешь, Насреддин, — еле слышно прошептал старый слуга, — основное занятие Великого эмира, завоевание чужих земель. Не мне тебе это объяснять. Но иногда в нём просыпается ребёнок. То ли ему захотелось на мгновение уйти от повседневных забот, то ли поиграть захотелось…
Что же до мудрствования наших светочей науки…— обычным голосом продолжил Рахим-бобо, насмешливо пожевав губами… — особыми открытиями они до сей поры не поразили нашего воображения. Скажу тебе откровенно, Ходжа Насреддин. Мы либо опозоримся на весь мир, как неучи, либо прослывём простофилями. И ещё я боюсь, что в этом споре самой простенькой сообразительности у наших высоколобых знатоков может не хватить. Но лезть со своими сомнениями к Повелителю я не рискнул. Неизвестно под какую руку попадёшь. Я только деликатно предложил всемогущему призвать тебя. На всякий случай. Он, не выказывая никаких эмоций, просто кивнул. Поэтому ты здесь. Прости, что я не сказал об этом сразу, что тебе пришлось пребывать в неведении.
Ходжа аж подпрыгнул. Впервые за время тягостного ожидания, у него заблестели глаза, сам собой втянулся живот, расправились плечи.
Обрадованный этим всплеском, верный слуга торопливо продолжил:
— Повелитель вселенной созвал совет мудрецов. Они уже знали, зачем их зовут. Судя по нервным репликам, которыми мудрецы обменивались между собой, идея подобного состязания их не особо вдохновляла.
Мой господин задал вопрос:
«Кого вы можете выставить против того, чей ум, якобы, постиг различные науки? Учтите, если тот, кому вы доверите столь важное дело, не проявит должного рвения и нас ославят на весь мир…
Худо придётся не только ему».
Учёный люд кинулся к себе и спешно устроил совещание. Самый молодой из них, было, заикнулся:
«Надо честно сказать Повелителю: такого человека среди нас нет. Он состязание отменит. Слава Аллаху, Великий эмир никогда не наказывает за правду, какой бы горькой она не была».
На беднягу так зашикали, что он был не рад, что вылез со своей «научной» идеей.
Другой, скептического склада ума, предложил вызвать учёных из других городов державы. За эту идею ухватились, но нашёлся человек со здравым умом, который заявил:
«Этим мы опозорим себя навек. Нам заявят, что все эти годы мы только даром ели хлеб. И мгновенно лишат нас этого самого хлеба насущного».
И тут молодой светоч науки торопливо высказался ещё раз:
«Нам повезло, собратья, в гостях у Повелителя вселенной находиться Ходжа Насреддин…»
«Ходжа Насреддин?! — воскликнули собратья. — Не может быть… откуда?..»
«Я видел, как Рахим-бобо отводил его в предназначенные покои»
«Что же ты молчал?! — в голос завопили великие умы. — Этот великий мудрец и выдумщик – наше спасение!»
Опять влез скептик:
«А если он не справится?»
На него накинулись, чуть ли не с кулаками.
«Веди нас в покои Возмутителя спокойствия? — потребовали они у молодого выскочки».
— Так они здесь…— догадливо усмехнулся Насреддин — Веди их.
— Незачем пускать сюда всю ораву. — Отмахнулся Рахим-бобо. — Старейший будет с тобой объясняться.
— Но как моё вмешательство в это состязание объяснить Повелителю? Согласится ли он? Я же не светоч ума.
— Не беспокойся, они уже валялись в ногах у моего господина, да продлит его жизнь Аллах ещё на тысячу лет, слёзно умоляя выставить на состязание светочей науки тебя, только тебя. Повелитель не стал таскать их за бороды. Просто выгнал прочь.
— Для чего же тогда нужен мой разговор со старейшим из них? — удивился Ходжа.
— Надо же невинность соблюсти, — рассмеялся Рахим-бобо. — В Самарканде должны думать, что ты сам выказал желание сражаться с чужеземцами. И силой вырвал у них согласие.
— Зови любителя невинности.
Рахим-бобо отворил дверь, поклонился вошедшему и негромко сказал Ходже:
— Дорогу ты знаешь. Буду ждать тебя у моего господина. Да, их переводчика пока припрятали. На всякий случай. Будете объясняться жестами. Так спокойнее и надёжнее. Переводчика после вернут.
Дверь затворилась.
— Время дорого, — вместо приветствия с порога заявил старейший мудрец. — Мы потом восславим тебя и пожелаем тысячу лет жизни…
— Если дорого, выслушай меня, — остановил его Ходжа. — Я помогу вам.
Мудрец зацокал от восхищения языком, но тут же сморщился.
— А если…
Насреддин снял у него вопрос с языка:
— Если случится, что я проиграю этот поединок, вы объявите на весь Самарканд, что хвастун Ходжа Насреддин буквально вырвал у вас разрешение на эту битву умов. Что вы поддались его просьбе, о чём горько сожалеете, что готовы выставить настоящего бойца. Остальное беру на себя. Не беспокойся, никто из вас не пострадает.
— Голубчик! — воскликнул проситель. — Ты только не посрами нас. А уж мы сделаем всё, что пожелаешь. Наша благодарность будет безмерной. Ты сам в этом убедишься…— тут он всхлипнул…— твоё благородство зачтётся тебе на небесах. Там тебя будут услаждать райские гурии. Мы будем непрестанно молиться за тебя всё это время.
— У меня уже есть гурия по имени Гульджан, — подмигнул старцу Насреддин. — Боюсь, она не потерпит конкуренции ни на земле, ни в раю. Да я и не тороплюсь туда.
Когда после разговора с Повелителем Насреддин собрался мягко произнёс:
— Когда всё закончится, помимо всех наград я дам тебе один совет. Кто знает, может быть, он станет для тебя самой большой наградой на свете.