Трилогия о жизни наших бабушек

               
Сидели на лавочке наши  старушки,
Под    старенькой вишней,  что рядом у груши,
И стали о жизни они вспоминать 
Да   память пытались о прошлом  размять.
Старушке что  с краю,  в зеленом платочке
Припомнилось  то,  как была она дочкой.
Ходила в деревню за 7 километров 
В   усадьбу к помещику  пану  Емеле.
Самой – то   ей было всего ничего 
Годочков  лишь  восемь иль меньше того.
Те  наняли нянькой в богатом дому
За  суп и  похлебку  да   хлеба к нему.
Барчонка  таскала она на себе, 
И   спал он частенько на детском плече
Пельмени лепила для барской семьи, 
Смочив  язычком,  чтоб  слипались они.
Но   барыня  та,  как   увидев процесс,   
Её   прогнала  без еды… и конец.
Она со слезами до дому пошла
 И   к ночи глубокой  во двор свой вошла.
Ее не побили,   заплакала мать, 
И  только сказала – нам  горе опять,
Чем утром кормить, вновь добавился рот, 
От  голода дочке скрутило живот.
Назавтра  пошли по деревням  чужим 
Наняться   батрачить  к  богатым  другим.
Смотрели с сестренкой на нас те  с крыльца,   
Работа  для вас  тяжела непроста.
А так  умоляли,  что справимся мы, 
За  суп и за хлеб лишь только возьми.
Махали руками,  детей  гнали  прочь,
 Никто  нам не мог в те минуты помочь.
В хлеву ночевать мы с сестренкой легли,
 До   дому ногами уже не  дойти.
Назавтра опять наниматься пошли
Погодки   с сестрёнкой   нам страшно … одни.
Голодные девочки  еле плелись 
Тут  слышат ,  кричат - «эй,  с дороги уйди».
Коляска промчалась чуть -  чуть не задев 
Застыли   на месте , вдвоем  замерев.
Вот к дому добротному мы подошли 
У   входа коляска, что видели мы.
Голодные,  грязные,  ноги в пыли 
В   калитку стучали сказать что пришли.
В окошко смотрела  на нас детвора,
 Мы   ждали,  погонят опять  со двора.
Но вышел приказчик и дверь нам открыл   
Да   в сенца завел,  ушел и забыл.
Тут барыня вышла,  и нас,  разглядев,   
Заставила  мыться,  не высказав гнев,
Поставила суп нам и хлеба краюшки, 
Так    жадно мы   ели,  собрав все до крошки.
Потом повела на причал у реки,   
там  гуси паслись, … наняла в пастухи.
Мы руки хватали спасибо сказать, 
 Погладила  нас и пошла отдыхать.
Казалось,  что счастью не будет конца, 
 Давно  я живу,  но забыть  не могла.
Посмотришь на внуков  и больно в груди, 
Не  ценят того что имеют они.
Конечно,  не хочется,  чтобы они 
Прошли  те пути,  по которым  шли мы.
Но как научить  их ценить, понимать, 
Что  счастье вокруг и его  принимать.   
     Вторая  старушка,  что в шляпке сидит 
Сквозь  толстые линзы  прищурюсь,  глядит.
И вспомнились годы войны ей тогда, 
рассказывать стала как там   жила.
 В  детдоме в те годы  был дом у нее,
 Годочков  12 ей было всего
На летное поле детей привели  помочь, 
Чтоб  могли,  мы в  победе  войны.
Таскали  тяжелые  там провода,
 Чтоб   все самолеты летали всегда.
Тяжелый был труд для детей малышей, 
Но  очень  старались  работать весь день.
В обед  нас  кормили как  взрослых людей, 
по  карточкам хлеб получали взамен.
Бывало от голода падали дети, 
Их   быстро кормили и снова за сети.
Тянули  электрику  мы   на плечах 
И  мерзли все очень  до  льда  на губах.
Прогнули тяжелые  нас  провода 
Ведь  труд непосильный,  но деться…  куда?
Мы  знали тогда что  это не зря, 
Закончится,   может быстрее война.
Роптать не привыкли,   старались  всегда
Стране  помогать  для Победы тогда.
Мы спали не в койках,  в ангары  вели   
К  друг  к другу прижавшись,  в одежде в пыли.
Чтоб время не тратить  работу  начать, 
Для   Родины нашей победу ковать.
А год 43 я помню сейчас, 
В   ангаре поставили елку для нас,
Не верилось просто  и  трудно сказать, 
Но  радость свою не могли мы скрывать.
Она небольшая из ваты снежки, 
А   возле нее мы читали стишки.
В глазах были слезы у летчиков тех,
 кто праздник устроил,  наш  радовал   смех.
Трескучий мороз и поземка мела,
Но  лица светились от счастья тогда.
Нам  мякиш  из хлеба в обертке цветной,
Как  бусы  на елке развесили   той.
Мы с ёлки снимали конфеты из хлеба, 
И   радости не было нашей предела.
Ее понемножку кусали зубами, 
Чтоб  крошечки  только на пол не упали.
Усталость забыли,  резвились и пели, 
А   взявшись за руки,  вокруг мы ходили.
Как мало для радости  было  тогда,
Не  падали б  бомбы на нас свысока.
Я тоже за то,… повернувшись к соседкам, 
Те   рядом сидели  под тенью у  веток
Что внуки не ценят то мирное время, 
В  котором живут и не видят проблемы.       
Есть хлеб и батоны  у всех на столе
 И   елка в игрушках   цветной мишуре
Кровати шкафы супер модные все,
Гостей  не зовут и не любят в семье.
Одежда красивая   много  такой, 
Ты   можешь  отдать  своей щедрой рукой.
 Да,  жаль очень жаль,  что  свелось  к одному,   
 чем круче кроссовки  тем лучше  ему .
Крутой телефон за родительский счет
Друзья   не важны,  а  в моде Тик-Ток.
Мне хочется верить, что это пройдет
И  ценность лишь  – Люди -  свою обретет.
     Соседки  вздыхают и морщат свой лоб
И  третей дают рассказать монолог.
Напомнили ей, что всех  старше она
И   больше  лет боли  хлебнула  семья.
Достался  Гулаг,  лагеря для врагов,
Семью  потеряла  ребёнка и  дом.
Но волю в кулак  всю сумела собрать,
Чтоб   выжить,  конечно,  чтоб деток поднять.
Да, молвила   горько, … вздохнула  в ответ,   
На  мужа донос написал наш сосед,   
Его  написал  он  себя,  обелив,   
Врагом  объявили  заслуги   забыв.
В Гулаг  нас сослали меня и детей, 
Там   дочь потеряла за несколько дней.
К ней тиф прицепился в теплушке когда, 
в вагоне  с решеткой везли нас туда.      
Когда конвоир все увИдел,  пройдя, 
Он  тело спихнул сапогом ,  не щадя
Оно полетело,  как кукла в сугроб,
Я   выла как  зверь… ей полгода  всего.
В вагоне сидели,  как в бочке тогда
Ни  вытянуть ноги,  ни лечь никуда,
Мы суток пятнадцать все ехали так   
В  теплушке больные и слезы и мрак.
Когда  привезли  мы,  идти не могли, 
Держали    друг  друга,  и  тихо брели.
В бараках настилы  на три этажа 
Уставшие  все повалились туда.
А утром чуть свет нас поднял громкий свист,
В   проеме дверном он стоял как фашист,
И  грязно ругался , толкал и пинал
 С   настилов за волосы  больно  таскал.
Пилили деревья,  тянули к воде,
 Там ,  в плот собирали и вниз по реке,
Сучками  топили  бараки в ночи, 
За  ночь мы согреться почти не могли.
Могилы копали  для тех,  кто ушел,   
Болезни  и голод  косил   хорошо,
Там много сидело  ученых людей, 
Невинных  совсем по доносу   «друзей».
Вот так провела в лагерях я пять лет, 
Не  видели люди  вообще белый  свет
И дети мои всё  хлебнули с лихвой,   
Амнистию  выдали, едем домой.
Расстрелян был муж,  хоть вины не признал,
 А   позже оправдан, приказ  опоздал.
Мы  начали жизнь,  не имея жилья
 С  рубля на копейку… кормила земля.
И тихо по - тихому ,  жизнь потекла
 И   дети учились,  я замуж пошла.
Он с фронта пришел,   а жена умерла , 
 Я   трое детей вместе с ним приняла.
Семейство большое вот внуки пошли 
Прабабушкой   стала , а  жизнь позади,
Хотелось   немного еще бы пожить, 
Правнучку  понянчить и мир покоптить.
Посмотришь,  сегодня, как люди живут, 
На   жизнь все в обиде, дышать не дают….
А если и правда,  сегодня беда ,
Навалится  враг и случится война?
Без благ, что имеют,  как жизнь будут жить
И   хлеб, неужели не будут делить?
Нам малым довольствоваться надо всегда,
Тогда    не страшна никакая беда.
Сидели бабульки   на лавке рядком,
И  всё говорили о жизни  ладком,
Сегодня  живут все достаточно сыто,
Дома  и машины есть   яхты и виллы.
Одеты богато  и в кожу меха,
Но  снова  нытье  всем все плохо всегда,
Пусть  лучше и лучше живет весь народ, 
Мы  век свой прожили все ж  лучше господ.