ВЕНИАМИН АЩЕУЛОВ
(1920 - 1998)
Я был армейским журналистом –
О, незабвенная пора –
Когда слова, как будто выстрел,
По-ратному в потоке быстром
Летели в жизнь из-под пера.
А чтоб слова не тратил зря ты,
А звал к победным рубежам.
Себя я жизненным зарядом
В той жизни, что кипела рядом,
Бесперебойно заряжал.
Я жил с солдатами в палатках.
Деля их скромный неуют,
И, как они, на шутку падкий.
Вносил в блокнот на тех нападки
У коих тяжелеют пятки
Когда в походах отстают.
Я с ними строил переправы,
Купался в поливах росы.
И, пользуясь газетным правом.
Достойно наделял их славой
В заметках первой полосы.
Они меня учили сметке
В водовороте ратных дней
С тем, чтобы я в моих заметках –
О переправе иль разведке –
Не щебетал, как птаха в клетке,
А был по-воински родней.
А как мила их откровенность,
Когда с наскоком петушков
На сборах лириков военных
Они искали дерзновенно
В стихах наличие стихов.
Для них всё воинское свято –
В стихах, в заметке иль в строю.
Не зря с восхода до заката
Они высот штурмуют скаты,
Чтоб, как положено солдату,
Быть стойким в истинном бою.
И вот теперь, когда я штатский,
Когда в сомнениях мечусь,
Чтобы изжить из сердца шаткость,
Я, как и прежде, по-солдатски
У них решимости учусь.
Фронтовая дорога
Избита вся и вся изрыта,
Ты и печалишь, и гневишь.
Ты вся, как после тяжких пыток,
В глубоких шрамах огневых.
Бредём в пыли за ротой – рота,
А ты гудишь, а ты ревёшь.
И, может быть, за поворотом
Ты чьи-то жизни оборвёшь.
Но разве может обессилеть
Живой, над павшими скорбя,
Когда вослед глядит Россия
И ждёт победы от тебя?!
Тишина
Мне, солдату, особых усилий не надо,
Чтобы в памяти вновь громыхала война.
Лишь закрою глаза - и в душе канонада
И в ушах, оттого, что оглох, тишина.
Тишина...
Сколько раз средь военного гула
Я мечтал, чтоб хоть часик побыть в тишине.
Тишина...
Вспоминая родной переулок,
Слышал я, как сады шелестят при луне.
Тишина...
Я не знал, что на свете дороже,
Чем пришедшая вдруг, после боя, она,
Тишина...
И осинник в предутренней дрожи,
И прильнувшая к берегу молча, волна.
А за речкой звенит, заливается лихо
Соловей, будто гимны поёт в тишине...
А когда на земле и спокойно, и тихо,
Почему тишина у людей не в цене?
***
Я родом из сибирской глубины,
Что как погода, склонна к перемене,
Где на сто вёрст окрест пекли блины
И всей округой стряпали пельмени.
Где, горяча распластанных коней,
Под свист разбушевавшейся метели
На тусклый свет изменчивых огней
Гульмя мои сородичи летели.
Где длинно выли волки по ночам
И где маралы о любви трубили.
И где ходила дрожь по кедрачам,
Когда сибиряки орехи били.
Из ермаковских кряжистых рубак,
Не строил предок мой воздушных башен,
Он был дегтярь, охотник и рыбак,
Отменный гуртовщик и землепашец.
Всем существом безделье не любя
И презирая толстосумов сытых,
Бывало бросит: «Язвило тебя!»
И поразит любого паразита!
Чтоб ярый нрав не вспыхнул, как пожар,
За ним следили власти глазом строгим,
И на прицеле гнев его держа,
По всей Сибири строили остроги.
Он за двоих сражался на войне
И на судьбу свою не обижался,
Наверно, потому, что в глубине
Он силою от ссыльных заряжался.
И самым сильным был его заряд –
К свободе необузданная тяга.
И над тайгой пылавшая заря
Ему не раз казалась ратным стягом.
Здесь и поныне в сердце берегут
Набатный гуд, когда тайга гудела,
Когда в чащобах русский и якут
Сражались насмерть за святое дело.
И эту память гордую храня,
Как и тогда, года былые, рядом
Они в горниле дыма и огня
В бессмертье шли, ложась под Сталинградом.
Растёт Сибирь сегодня ввысь и вширь,
По-богатырски расправляя плечи.
И если я произношу «Сибирь»,
Я чувствую, что сам я богатырь
И что бессмертьем в жизни обеспечен!