На подоконнике сидела
в бумажных простеньких чулках,
в мои глаза она глядела
и плакала в моих руках.
Я целовал её колени
и их запретное тепло
текло в строку стихотворенья,
что долго сердце берегло.
А вечером заулок сонный
встревожит разудалый свист.
Через остывший подоконник
в дом влезет пьяный тракторист.
Она его привычно примет,
давно попавшая в силки,
а тот неторопливо снимет
с неё бумажные чулки.