Ты пойми, Розенбаум, ты тихо сидишь в стороне...
Ты труслив и трусливость твоя мне немного понятна...
Запятнаться на старости лет ты не хочешь в гавне...
И по своему прав ты весьма и весьма вероятно...
Но вопрос лишь один, а кому ты про черный тюльпан
Будешь петь теперь голосом тихим и траурно бросским...
Как залечишь открытые тысячи, тысячи ран...
Никогда, Розенбаум, не стать тебе, видно, ВЫСОЦКИМ!