В герцогский замок над Рейном
Съехались гости на бал.
Жаркие свечи горели,
Сумрачный воздух мерцал.
Там музыка в зале царила,
Там время сливалося в миг.
Как весела герцогиня,
Партнёр её весел и мил.
Он смотрит то дерзко, то мягко,
Глаза его – в ножнах кинжалы.
Над маской из чёрного бархата,
Как птицы, ресницы дрожали.
Вскипало веселье, как пена,
Когда они танцевали.
И дамы и кавалеры
Ладонями такт отбивали.
Но в полночь трижды трубит труба,
Трубит труба с ужасным рёвом.
И пламя свечей, сжигая бал,
Зал погружает в дрёму.
«Так поздно. Прощайте, прекрасная дама,
Я должен быть дома ещё до рассвета.»
Смеётся она: «Я лица не видала.
Вы даме своей не откажете в этом.»
«Так поздно. Прощайте, прекрасная дама,
Таятся в лице моём ужас и пытки.»
Смеётся она: «Я лица не видала,
А женщины очень, дружок, любопытны.»
«Так поздно. Прощайте, прекрасная дама.
Кто видел лицо моё, тот умирает.»
Смеётся она: «Я лица не видала,
А даме своей отказать Вы не вправе.»
Он мрачен и хмур. Её голос так ласков.
И ручкой проворной, что солнца теплее,
Она вдруг срывает чёрную маску.
И, скованный ужасом, зал цепенеет.
И пламя свечей побрело, как слепой,
Тень смерти по стенам забегала.
С пустыми глазами стоял над толпой
Палач из города Бергена.
Был герцог умён и хитёр, как лиса.
Оплошность исправил в мгновенье:
Он выхватил меч свой тяжёлый, сказав:
«Эй, парень, вставай на колени!»
Тебе я дарую ударом меча
Честь и дворянское имя.
Поскольку ты шельма – звать палача
Шельм фон Берген отныне.»
Тягучее время проходит, как сон,
Тускнеет предания трепет.
А некогда гордый род шельмецов
Покоится в каменном склепе.