Набитый сном, ползёт лебяжий пух
На белые страничные сугробы,
Где путник заплутавший точит слух,
Стоит и, напрягаясь, смотрит в оба
На перекрестье путаных следов,
Плетенье лет и пелену метели.
Он кутается в старое пальто
И зябко понимает, что потерян
В плену небес
и стынущих снегов.
Седая полночь, тишь — такая глушь,
Безмолвие: ступить и заблудиться.
От инея слипаются ресницы
Прозрачным поцелуем зимних стуж.
И путник ждёт — беды или огня,
А может, редкой милости природной,
Когда рассвет звездою путеводной
Поманит вдаль.
Его.
Тебя.
Меня.