Они бывало, не общались.
Молчали, злились друг на друга.
В кроватях разных просыпались,
Негодовал дед: "У.., гадюка! "
Вздыхала бабка: "Черт лукавый,
Как надоел ты охать, ахать,
Да, чтоб тебя парализовало,
И не помог бы старый знахарь!"
Но дед отмалчивался чаще,
Что с бабки взять - такой уж возраст,
Не отвечал жене язвящей,
Читал про звезды и про Космос
И в храм ходил по воскресеньям,
Молился за свою старушку.
Он верил в Божие спасенье,
И помнил бабку хохотушкой
С косой до пояса и в платье
Из ткани яркого отреза.
Какие вкусные оладьи
Пекла она всегда к обеду!
Вот только Бог не дал им деток,
Беда, конечно, но не горе.
Он деревенских малолеток
Одаривал своей любовью.
Как своенравная речушка
Текла их жизнь, порой бежала,
И поседела хохотушка,
И печь оладьи перестала.
Сварливой стала старушонка,
И вечно недовольной чем-то,
Когда он в дом принёс котёнка,
То разошлась она конкретно.
Срывалась каждый раз на муже,
Котёнку тоже доставалось.
И вот в один прекрасный ужин
Старуху парализовало.
Лежала, слезы утирая,
А дед обхаживал больную.
И говорил ей: "Дорогая,
Да, мы с тобою повоюем!"
Мычала, обвиняя деда,
В кровати бедная старушка,
А он ей пел про День Победы
И колыбельные на ушко.
Когда жене отняли ногу,
Она завыла как белуга,
А дед с душой молился Богу
За нерадивую супругу.
Он пек ей вкусные оладьи
И молоком поил из кружки.
И заказал соседке платье,
Как у девчушки-хохотушки.
Хотел порадовать больную
И всколыхнуть воспоминанья,
Но на супруга также дуясь,
Всё ж порвала старуха платье…
... На Пасху умерла старушка.
Дед плакал как ребёнок малый.
"Мы столько, милая Надюшка,
С тобой друг другу не сказали!..
Наступит день, меня не станет,
Жизнь мимолетна, без сомненья.
Кто будет печь тебе оладьи?
И приносить по воскресеньям?.. "