…Женька была замечательной девчонкой. Умница, красавица, хохотушка, душа компании, кладезь веселых песен и юморных четверостиший. Этакий Губерман в юбке. Там, где была она – всегда звучал веселый смех, переходящий в истерический ржач. Все прекрасно, если бы не одно «Но». Этим большим «Но» была Женькина трагически не складывающаяся личная жизнь. Женька героически растила двоих детей от двоих бывших, пахала, как ломовая лошадь, но на жизнь не жаловалась. До определенного момента.
Как-то вечером Женька мне позвонила. Я снял трубку и вместо привычного задорного «Здорово, дядька!» услышал убитым голосом «Бестужев, вот что мне делать?». Путем нехитрого допроса было установлено, что Женька… влюбилась. Что называется, вусмерть, вдребезги и пополам. В коллегу по работе. «Представляешь, Бестужев, и чего я только не делала… И платья новые, и прически, и чайку принести…. А он скажет «спасибо за чай» и больше даже в мою сторону не смотрит…». Словом, Женька практически рыдала в трубку…. А что касается меня…. Когда мне задают классический вопрос «Что делать?» я, как правило, не впадаю в рефлексию, а начинаю прорабатывать конкретный план, что, когда и как, собственно, надо делать. В течение получаса были получены: местоположение Женькиной конторы, график работы, время окончания рабочего дня…
Долго ли, коротко ли, одним ранним и морозным зимним вечером я уже сидел в кресле автобуса, увозившего меня в глубины подмосковных наукоградов. Колени придавливал старый брезентовый рюкзак, в котором успокаивающе булькала чекушка. Стемнело. Поскребя длинную щетину (в рамках Плана с утра харизму бритвой не трогал), я сошел на подмосковную землю. Прямо к цели я двигаться не стал, предварительно свернул в глубокий овраг на отшибе. Там я достал из рюкзака замызганную телогрейку и кепку-восьмиклинку, сделал глоток из чекушки, остальное вылил на ватник. До часа «Ч» оставалось десять минут…
В назначенное время на дорожке показалась Женька и условленным жестом поправила шапочку. Пора. Походкой вразвалку я вышел из кустов.
- «Любить мой лысый череп!», - хлопая себя по бедрам, заорал я. – «Какие телочки и без охраны! Иди сюда, кисуля! Сюда, я сказал!».
Женька испуганно пискнула и попятилась назад, но не успела. Я грубо сгреб ее в охапку.
- «На крыльце?» - шепотом поинтересовался я
- «Ага, курит, сволочь», - ответила Женька
- «Ну ты хоть заори», - попытался дать я совет
Женька заорала. С окрестных деревьев в ужасе сорвались уже дремавшие вороны, а бродячие собаки приняли упор лежа и притворились мирными кочками.
- «ну не так же громко», - прошипел я. Народ начал вытягивать шеи в сторону источника звука. Так, сирену надо прекращать. А Женька вошла в раж и орала так самозабвенно, что у меня заложило уши.
Ну, если шепота в ухо мы не слышим…. И я, мысленно перекрестившись, запечатал источник звука крепким и глубоким поцелуем. Чего греха таить, мечтал об этом время от времени. Звук сменился недоуменным мычанием, но вконец офигевшая Женька не отстранялась и, кажется, даже начала отвечать. Нет, так мы не договаривались. Я сильно ущипнул Женьку за нижние полушария и наконец оторвался от ее губ.
Вовремя… Со стороны крыльца, взбивая снег, мчался….. лось. С налитыми кровью глазами. Ростом под два метра. И утробным рыком «Убьююю, падла!»…. Шутки кончились, тут жизнь в опасности.
Уронив Женьку в ближайший сугроб, я с пробуксовкой взял с места на четвертой передаче. Лосиный топот за спиной угрожающе приближался. Как и присмотренная мной дырка в заборе, за которой начинался тот самый, теперь уже спасительный, овраг. Сердце выскакивало из груди, а мозг думал что-то типа «ну и нафига это было? Тебя ж сейчас закопают на месте и фамилии не спросят».
Когда я уже наполовину пролез в дырку, меня рвануло назад с такой силой, что телогрейка затрещала и потеряла пуговицы, а кепка отправилась в самостоятельный полет. На последнем издыхании я рванулся изо всех оставшихся сил…. Жесточайший удар в копчик. Звезды перед глазами. И я… Лечу! Почему-то вниз и кувырком.
Когда земля и небо перестали вертеться, я осмотрелся. Было тихо. Видимо лось решил оставить поверженную жертву и вернулся к теперь уже своей даме. Что ж, дело сделано.
В приметном месте я вновь извлек рюкзак, достал свою куртку и выбросил телогрейку. Куда ее теперь? Сердце колотилось, а поджилки предательски тряслись. Зато живой. На автостанции я купил пару банок джин-тоника и судорожно снимал стресс всю дорогу до Москвы. Хорошо хоть морда лица не пострадала, а то завтра ж на работу….
В общем, понеслась обычная жизнь. Через пару дней позвонила захлебывающаяся от восторгов Женька и долго рассказывала, какой чудесный и благородный ее парень Димочка.
Еще через месяц Женька сообщила, что выходит за Димочку замуж. На свадьбу меня не позвали (мало ли), да я и не был в обиде.
В общем, долго ли, коротко ли, а Женечку нашло ее женское счастье. Она перестала ездить на тусовки, предпочла рыбалку с Димой, слегка округлилась и успокоилась. Даже в сетях начала постить не стихи, а рецепты борщей. Так что, можно сказать, операция «Купидон» прошла успешно.
PS. С Дмитрием Женя нас познакомила в кулуарах правительства Москвы во время какой-то очередной большой конференции. Он меня не узнал. Я сделал вид, что вижу его в первый раз. Ничего, нормальный мужик. Представительный, спокойный. И ведь даже не скажешь, что бежал за мной, как бешеный лось с криком «Убью, падла!».
В общем, «служил Гаврила Купидоном».