ДЕСЯТЬ КОРОТКИХ СТИШКОВ ЭТОЙ ВЕСНЫ
* * *
...И как ни печальна судьба, ни грустна,
всем нынче она выпадает одна.
И наша вина, и не наша вина —
безумие этого мира.
Пугают виденья короткого сна:
и снится война, и проснешься — война.
За грохотом пушек почти не слышна
усталая нежная лира.
* * *
Внезапно ночью ветер стих,
и вдруг деревья так застыли,
как будто бы лишили их —
не жизни, нет — огня! В бессилье
природа замерла. Она
внушала ночи страх булыжный.
Но ночь сама была страшна —
страшней, чем эта неподвижность.
* * *
Сколько в мире тоски! Хоть пошлости неизмеримо больше.
Но, сжимая виски, у пропасти бед произносишь: «О, боже!»
Двадцать первый век на дворе, если в подсчетах я точен.
И встает человек на заре, и меч на кого-то точит.
Без войн и смертей никак прожить свою жизнь не может.
И что я старик-чудак скажу? Повторю: «О, боже!»
А мне бы успеть уснуть в затишье, как в днях вчерашних.
Как на Пречистенке где-нибудь. Или на Патриарших.
* * *
Сделать глубокий вдох — пауза — и медленный выдох,
при всех страданьях, скорбях, терзаниях и обидах,
при всех кошмарах ночных, при всей суете дневной.
Вдох и выдох, чтоб гнев не стал стиховой строфой.
Чтоб в нем не маралось слово, не спятило, не огрубело,
не пало в возгласе диком, в окрике оголтелом.
Пусть ужасом пойман ты и сжат в кулаке его.
Вдох и выдох. Весна. В стихах — лишь ее торжество.
* * *
Так вот она — весна! Тогда о чем ты, с кем ты
собрался разговор в сети, в тиши вести?
Вокруг распад, развал, крушенье, Helter Skelter —
пришел конец зиме, державшей взаперти.
В разверстом небе блеск и накопленье света.
Расталкивая льды, бежит вода. Лети,
ей вслед тепло весны спиралью, пируэтом,
стремглав — меня задеть не бойся по пути.
* * *
Так быстро, приурочены к весне,
все тени чувств, как в самом светлом сне,
по воздуху нагретому бегут.
Так упоительны мгновения минут!
Все тени чувств! То фея в них, то фавн,
мелькнут, то нимфы, колкость их забав.
В самом противоборстве вёсен-зим
есть прелесть игр грядущего с былым.
* * *
Изменчивость — она везде. В том суть сезонных вариаций:
возникнуть нравится весне и вновь скрываться.
Вчера был зимний призрак тощ, теплом расколот,
а вот сегодня хлещет дождь, вернулся холод.
Вернулись признаки зимы и призрак старый.
Снежок срывается из тьмы на тротуары.
Так что ты от любви просил? И с ней не легче.
Ведь тоже нрав ее строптив и переменчив.
* * *
Ты дождись, когда вновь нас одарят вниманьем всевышним,
и вернут красоту, и разгонят в садах воронье.
Ты дождись, вновь душа всколыхнется цветением вишни,
и божественный запах дыханье наполнит твое.
Возвращается к жизни промерзлая ветка сирени,
но еще далеко, чтобы нежиться в майском раю.
Только вишня в саду бело-розовым откровеньем
нам спешит доказать чистоту и невинность свою.
* * *
Нет, все же что-то в этой есть весне —
задор девичий, шалость юной плоти.
Хоть обратиться было бы честней
к ее усердиям в природе и заботе.
Каких трудов ей стоит поднимать
из царства сонного зимы всю твердь земную!
Но так не хочется все это понимать,
открыв ее игривость озорную.
* * *
Что ни год, мы присутствуем при весеннем
повторении жизни в явлении новом —
изумрудной зелени проявленье,
словно круг бессмертия ей дарован.
Что ни год, рожденье природы — в пойме
половодье весеннее роженицы.
Только мы рожденье свое не помним.
Было раз когда-то. И не повторится.