в какие времена, в какие чокнутые дали
уходит, что не позабыть, не вспомнить насовсем,
когда скользит по датам умный взгляд
и дальше в быт бежит счастливо в колесе
на завтрак белкой, в полдень хомяком,
за ужином, и той, и тем обыденно, без шуток?
тогда всплакнёшь – от стенок хочется мячом
взлететь над крышей жизни, шариком воздушным!..
лететь, лететь, пока приветливые руки
ещё протянуты на встречу в этой яви-сне
и ждут, и верят, что не будет грустно,
когда вернёшься позже в одеяльный плен!..
вернёшься в белку, в хомяка, конечно, в шарик,
опять надеясь, что не будет колесом
привычный страх и кипяток сует не будет шпарить
протянутых, ночных, твоих, а в горле ком
уйдёт слезами. молишь капельку росы,
в которой неба синь, и одуванчика желтинка,
и в этой малости чтоб встать отчаянно босыми
в бескрайний моря лазурит недостижимый.
росе легко – она была волной и паром
в лучах дневных воздета в облака
и видела пространства суть нектаром
энергий создающих жизнь. в колокола
ударит утренний, назойливый будильник!
даст бог, проснёшься, не забыв, не потеряв
свободу и прохладу сонной капли-истины.
простой, босой, пусть чокнут и во всём не прав,
ворвёшься в мир асфальта и железа,
бетонной тяжести и глубины по-детски смел,
и вспомнишь день, который перво-бесполезный,
и выломаешь хомяку и белке спицы в колесе!