«Ибо для меня жизнь – Христос, а смерть – приобретение. Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать. Влечёт меня и то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше.»
Фил. 1, 21-23.
Несовершенным обладая совершенством,
То есть – не победив в себе греха,
Достоин ли небесного блаженства?
Допустят ли на свадьбу Жениха?
Мой друг – Господь. Других я не имею –
Так мир вокруг настолько опустел,
Что кажется – уж лучше меч на шею,
Чем эта хладность равнодушных тел.
За Ним ходили тысячи. За мною
Идти не раскачается и тень.
Мне б доползти звериною тропою
К Нему – Он бесконечный светлый День.
Он жизнь моя. И в радость смерть мне, ибо
Освободит от мира тяжких пут.
Над гробом скажет кто моим: «Спасибо
За то, что жил и что-то сделал тут?»
Никто. Никто. Мои пустые вирши
Ни в ком не будят тяги ко Христу.
Да, я Христовых, собственно, не вижу,
А прочих обходить стал за версту.
…Упрёшься взглядом в бесконечность выси,
И весь уж там – давным-давно-давно.
Не ведаю мирских ни букв, ни чисел,
Как будто сплю глубоким крепким сном.
Здесь всё чужое. Чуждое по духу.
Поэтому и места мне здесь нет.
Но надо жить, чтоб встретить смерть-старуху,
Да закатить финальный ей концерт.
Чтоб быть с Христом – нужна за это плата:
Мне б голову сложить, да смыть позор.
Мне быть бы перед Ним не виноватым,
Как тот, распятый одесную, вор.