Мой разговор с ночным дождем зашел
так далеко, что длился до рассвета,
до рассеянья трепетного света,
до восхожденья солнца на престол.
Не знаю, был ли разговор умен.
Он разливался по ночным просторам,
то затихал, то рвался от восторга,
и явно смыслом был не обделен.
И в нем была надежда на весну,
на радость возрождения от боли,
на веру, на желанье быть собою,
на мир земной, на свет и тишину.
В нем было упоенье и подъем,
и восхищенье ветром неуемным,
который рвался вплоть до окоема,
но не умел взлететь за окоем.
И в нем была блаженная свобода,
слов простота и стройность гулких фраз.
Щел разговор о том, что есть сейчас.
О жизни, о весне и о погоде.
О том, о сем. Как, впрочем, испокон,
у незнакомых и знакомых мало.
Мне кажется, что я не все сказала.
А дождь все шел, со всех своих сторон.
Мой разговор с ночным дождем дошел
до проблесков с небес, летящих в утро,
до рос, взошедших ярким перламутром.
До восхожденья солнца на престол.