На днях в одной из групп ФБ увидала такой вопрос:
"Девушки, такой странный вопрос, но с какого возраста вы помните свое детство?Сейчас неделю болела, было много времени на разные мысли;и вдруг я осознала,что абсолютно не помню свое детство,смутно начинаю что-то помнить с класса 3,а до этого какие-то обрывки, и их очень мало...."
*******************************************
А я очень много помню из своего детсадовского возраста. Дошкольное мое детство прошло в Узбекистане, в кишлаке, именуемом городом Ургут. Во время войны 1941-1945 г.г. моя мама Тамара с сестрами Валей и Жанной, братом Жорой и моей бабушкой Галей из Бессарабии, эвакуировались в Среднюю Азию, где осели в Ургуте на много лет. Там же, по окончании войны моя мама познакомилась с моим будущим отцом - Романом и они поженились. Почти через год родилась я, там же появился на свет мой братик Алеша.
Самое мое первое острое воспоминание в 2 года и 2 месяца. Умер Сталин, и узбеки оплакивали воем его кончину, собираясь группками. Я не понимала, что происходит, но мне было очень страшно и жутко. Не знаю, до какого возраста мама водила меня в детский сад, помню уже то время, когда ходила туда сама, без сопровождения взрослых. Дорога к детскому саду пролегала через ургутский базар, хотя... можно было идти и по другой дороге. Но мне очень нравилось ходить именно через базар и рассматривать горы сладостей на прилавках, горы дынь и арбузов на земле. И частенько узбеки-торговцы с теплом в глазах вкладывали в руку то виноград, то финик, то сладость какую-то, а я говорила: "Рахмат!". Это был очень гостеприимный и дружелюбный народ. Не помню, чтобы торговцами были узбечки. Только мужчины. Помню тенью скользящих тихих узбечек в чадрах и практически непроницаемых паранджах, а в чайхане - узбеков с чалмами на головах и меня всегда удивляло, почему они в жару сидят в стеганых ватных халатах - чапанах.
Помню, как перед тем, как брат должен был появиться на свет (у нас пять лет разница) меня увезли в Самарканд к папиным родителям - моим бабушке Марии и деду Федору. Мне ничего не объясняли, наверное считали, что я еще маленькая и все равно ничего не пойму... и когда мы ночью на "бобике" уезжали непонятно куда, непонятно зачем... без мамы... мне было очень страшно и слезы текли ручьем, хотя плакала я молча. Там, в Самарканде, какое-то время я жила с бабушкой, дедушкой, с папиным братом Виктором, и его женой Марией, а у них было пятеро детей - Володя, Виктор, Валерий, Ольга и Иришка. Правда на тот момент когда я у них жила девочки на свет еще не появились, они были младше меня. Время было послевоенное, и очень много людей, особенно мужчин было безруких, безногих, ослепших... Вот и мой дядя Виктор после Сталинградской битвы вернулся калекой - он потерял зрение, правой руки не было по локоть, на левой обрезки кисти - остались только мизинец и безымянный. И женился он на красавице Марии после случившейся беды. Оказывается, она была влюблена в Виктора еще до войны и любовь к искалеченному бывшему красавцу не исчезла с годами. Помню огромное множество людей безруких, безногих с костылями, безногих на "каталках". Наверное, каждый пятый был калекой. Для нас, детей, это было привычно - видеть калек - в то время их было очень много, тем более, что в Ургуте был расположен военный госпиталь. Мы ведь даже не задумывались почему их так много...
Я помню, как дядя Виктор после очердной совершенной мальчишками проказы, бегал за ними по комнате с ремнем вокруг стола, а они подставляли ему под ноги стулья. Я очень боялась, что дядя споткнется и упадет. Ведь он ничего не видел! Хотя по своему дому он ходил без поддержки - знал что и где стоит или лежит. Он любил обслуживать себя сам.
Помню его книги, напечатанные специальным шрифтом для слепых и мне нравилось щупать рифленные непонятные буковки. Это потом я узнала, что они напечатаны шрифтом Брайля. Дядя Виктор был директором в школе слепых и ему положен был телефон. Там я впервые увидела телефон с дисковым циферблатом и мне безумно хотелось с кем-нибудь поговорить по телефону. Еще помню, что у дяди были специальные шахматы для слепых. На каждой фигурке были штырьки, которые вставлялись в специальные отверстия на шахматной доске. Дядя любил играть в шахматы и практически никогда не проигрывал. А мне было интересно и непонятно, как он запоминает расположение фигур?! Оставшимися двумя пальцами он водил по шахматному полю, по фигурам, а затем вытаскивал фигуру и переставлял на новое место. Для меня это был удивительный процесс. Тем более, что меня отец уже учил играть в шахматы и я понимала, насколько это сложно - не видеть общей картины...
В то время телевизоров, а тем более компьютеров еще не изобрели и главное вечернее развлечение для взрослых - ходить в кинотеатры. Кино было востребованным и удивительным явлением. В Средней Азии в каждом городке были кинотеатры под открытым небом и я любила ходить в кино со всеми взрослыми. И помню, как тетя Мария на протяжении всего фильма шепотом рассказывала дяде Виктору, что происходит на экране, а он слушал реплики актеров...
Помню, как после прогулок по городу отец сажал меня к себе на плечи, а я держалась за его уши.
Когда брат родился я все не могла запомнить, как его назвали. Соседи спрашивали как имя у братика, а я бегала домой к маме и каждый раз спрашивала, как зовут моего брата. Помню, как часто качала его в люльке и пела песенку про серого волчка. Я была его нянькой и воспитательницей. Помню, как маленький он везде ходил только со мной и все называли его моим хвостиком, потому, что он не держал меня за руку, а цепко цеплялся за мою юбку, а когда приходили к маминой маме - нашей бабушке и она его звала к себе, он говорил " нипаду я тибе, я паду Танаше" - и прятался за мою спину. Помню под нашим окном рос высокий остроконечный тополь, а рядом тянулась виноградная лоза "дамского пальчика", которая плелась высоко по этому тополю до самой верхушки и некоторые отростки лозы вились возле окна, и гроздья винограда висели прямо над окном. А может быть там было несколько виноградных лоз...? Самые спелые и самые сладкие ягоды вызревали на лозе, вьющейся по стволу тополя, ведь они были ближе всех к солнышку. По осени отец залезал на тополь и с этой лозы собирал богатый урожай. Помню бочку, в которую собирался виноград и отец делал из него вино.
Помню, как во дворе рос тутовник белый и летом, когда поспевали белые и сочные ягоды, под деревом натягивали простыню, кто-то залезал на дерево и тряс. Вкуснющие ягоды падали на простыню. Уже давным-давно живу очень далеко от тех мест, но как же хочется ощутить на губах тот незабываемый вкус детства! Очень редко тогда, в детстве, удавалось пробовать сладости, а там, в Узбекистане, свои традиционные, ни с чем не сравнимые десерты. Что самое интересное, я до сих пор помню вкус каждой восточной сладости! Пахлава, чак-чак, щербет, белая халва... М-м-м-м... Еще вспомнились вкусы пашмака, парвады, рахат-лукума. А бабушка нам часто делала хворост. Оказывается, это тоже блюдо из среднеазиатской кухни. Те десерты с похожими названиями, что продаются в магазинах, совершенно не могут даже близко передать тот настоящий вкус этих лакомств из далекого моего детства. Сладости в те времена были большой редкостью, но маме хотелось нас побаловать...Помню, как она нам растирала гоголь-моголь в стакане, а мы с братиком не могли дождаться, когда же будет готово. Еще помню неповторимый, обалденный вкус лепешек.
Помню арык, протекающий у входа в дом, из которого мама в жару поливала землю из миски водой, чтобы было не так жарко. Помню, как я заплетала маме косички, еще до появления брата. Она очень этот процесс любила.
Городок Ургут располагался в горной местности и главная дорога, идущая из Самарканда вела к горному массиву. Дорога из Самарканда сначала шла по равнинной местности, и, подъезжая все ближе к Ургуту, можно было подумать, что дело идет к дождю - на горизонте появлялись облака, которые по мере приближения начинали перерастать в горный массив и можно было выделить высокую гору, которую называли Тёщин зуб. Тёщин зуб был примечателен тем, что в течении года много раз менял свою окраску. Несколько месяцев кряду на вершине горы лежала снежная шапка. По весне гора становилась пятнистой - сначала лилово-голубой от первых весенних цветов - наверное, это были подснежники. Потом появлялись желтые оранжевые, зеленые, и ярко-красные пятна по всему склону. Это зацветали маки и тюльпаны на зелени трав. Летом разноцветье было таким буйным, что гора становилась очень яркой и пестрой, а затем, ближе к осени, зелень выгорала и Тёщин зуб становился бурым и невзрачным... Так как мы жили практически у самого подножия горы, то все эти изменения были видны очень отчетливо.
В те времена (не знаю, как сейчас) вестниками весны были местные детишки, которые на горных склонах находили самые первые весенние цветы и с этими букетиками бегали по городку и кричали, что пришла весна! Не помню, к сожалению, как это звучало по узбекски. И было традицией - если вестник весны пришел в твой дом, то надо было ему дать либо сладости, либо денежку. И хотя на склонах еще лежал снег, было понятно, что весна уже близко, весть о ее приближении уже принесли.
В окрестностях Ургута росли тысячелетние чинары. Огромные в объеме. В некоторых из них расположились чайхона, в другой - музей, а в одной есть даже тайная школа!
Помню горную речку Сай недалеко от дома, где мы жили. Вода в речке была родниковая, питьевая и помню, как мама с ведрами ходила за водой к реке. Даже в самый настоящий зной в Сае была ледяная вода. В реке было много огромных валунов и небольших заводей, в которые окунались смельчаки в жару. Помню мост через речку, по которому мы ходили к бабушке (маминой маме).
Помню, как во время дождей сильно протекала наша крыша и везде, по всей комнате ставили миски, кастрюли, ведра, корыто, а мы уходили в ливни ночевать к бабушке.
Отец ночевал дома, чтобы периодически выливать набравшуюся в ёмкости воду. Наверное, по этой причине в этот домик-саклю не проводилось электричество. Вечером комната освещалась керосиновой лампой, а я даже помню, куда мы с мамой ходили за керосином. Наверное, по этой же причине у нас не было деревянных полов - они бы не выдержали постоянную протечку потолка. Пол был глиняный и мама часто подмазывала его глиной, чтобы подновить, а не мыла полы. Хорошо помню одну свою игрушку - утюжок, который очень был похож на настоящий, у него была металлическая "подошва" для глажки и я могла приставлять утюжок к маминому, когда она гладила, утюжок мой тоже нагревался и я гладила носовые платочки.
Уехали мы из Узбекистана, когда мне было чуть больше шести лет и уже будучи взрослой, однажды я приехала к маме и, вспоминая, говорила, что очень все хорошо помню. Она не поверила и сказала: "Как ты можешь помнить, ведь ты же была еще маленькая!" И тогда я стала рассказывать о том, где и что располагалось в нашей сакле, как проходила дорога от нашего дома до ее работы, где находился конотеатр, керосинная лавка, где был мой детский сад и еще какие-то мелочи и мама была поражена, так как я вспоминала даже то, о чем она подзабыла. Например, она соорудила трюмо из чемоданов, поставленных друг на друга, накрытых скатертью, а сверху стояло трехстворчатое зеркало и вся ее "косметика". Помню пришлую кошку которая пришла к нам на разведку, пожила у нас, а потом по одному принесла откуда-то в нашу духовку своих котят. Все эти воспоминания до шести с небольшим лет, их намного больше, можно написать целую повесть...
Я родилась в конце 1950 года там, в Узбекистане, а в 1957 я уже на Украине, куда мы переехали, пошла в школу. Помню, как безумно хотела в школу, как мама купила мне форму, а она была большая и в поясе пришлось платье ушивать. Перед 1 сентября я маму ночью будила несколько раз, так как боялась, что мы проспим....
Но это уже другой этап моей жизни и возможно, я продолжу свою историю....
****
На фото - чинара в Ургуте, в которой расположилась чайхона