Пошел Иван дракона убивать. Говорят из ревности: будто дракон девчонке Ванюшкиной лапшу на уши навешал о прелестях заграничной жизни. Ибо прилетел дракон с земель диковинных и невиданных и хотел девку с собой унести. Ванька, конечно, богатырем не был и культуризмом не занимался, да больно уж он к своей Катьке большеглазой привязался. Не силен был Ванька, да смекалист, и шел он дракона убивать не силою, а хитростью, и на хитрость эту его одна история надоумила.
Провожал как-то дракон Катюшу до дому, при этом головы наперебой расхваливали заграничную жизнь. И если какой-то из голов удавалось наврать интереснее, другие обижались. А напоследок, когда парочка подошла к калитке, одна голова – та, что понахальнее, взяла да и чмокнула Катьку в щеку. Девке хоть и очень хотелось за границу, но все же Она испугалась этих образин и быстренько юркнула в калитку. Драконьи же головы чуть-чуть не устроили друг с другом потасовку.
– Лезешь, слюнявишься! – орали остальные на виновницу.
– Она с тобой не хочет общаться...
– Она на меня посматривала...
– И на меня!
– А мне даже подмигнула, – соврала одна из голов. Но тогда всё спором и закончилось, но из пастей, наиболее горячих, уже дымок поваливал.
Иван историю эту помнил, ее сама Катя, чтобы позлить парня, и поведала. И шел Иван смело, на хитрость надеясь, но когда увидел двенадцатиголового дракона, не на шутку испугался и хотел уже было податься назад. Но, вспомнил Катюху – работящую, да ладную, и что невест в деревне, раз-два и обчелся, и решил Иван не сдаваться.
– Эй! – крикнул он дракону. – Я не знаю, какая из голов самая главная, это дело ваше. Только Катя велела передать, что она, может, и не против знакомства, но с двенадцатью головами дело иметь не хочет. Ей больше приглянулась... – тут Ваня взял паузу. А головы взревели:
– Кто?!
– Вот эта, – показал парень на одну, у которой губа отвисла больше чем у всех. Сказал и ушел, бросив напоследок:
– Так и передала, что любить дракона с одной головой желает.
С тех пор головы раздружились. Раньше врагов вместе били, как говорится, плечо к плечу, голова к голове, как ни говори, с двенадцатью головами удобнее, чем с одной. Одиннадцать, допустим, спят, а одна-то всегда в дозоре. У одной головы зубы болят – тоже не страшно, другие за нее жрать будут. Теперь же в стане голов все перемешалось. И ко всему прочему, все ненавидеть стали губастую, поскольку на нее Ванька указал. Остальным обид¬но – что Катька в ней нашла?
И, наконец, зависть и ненависть сделали свое дело: между головами разразилась битва. Головы кусали друг друга, извергая огонь, даже деревенские из домов высыпали, глазеть да гадать стали, что это горит. Ваня за всем этим из укромного местечка наблюдал, и когда из двенадцати голов в живых одна осталась, вышел с дубиною в руках. А голове этой тоже, видно, здорово досталось: язык высунула, глаза закатила, еле дышит, клуба¬ми дыма землю застилая.
– Зови Катьку, – говорит стоящему перед ним Ивану, – я победил всех и Катюхой один обладать буду.
– Дурак ты! – сказал Иван. – Не соперников ты победил, себя самого погубил, а один ты в поле – не воин. Да как даст после этих слов тяжелой дубиной по раненой башке, та и дух испустила.
Вот так и победил Иван дракона с двенадцатью головами, и героем ходит теперь, и Катюша больше о загранице не мечтает.
«Лучше, – говорит, – синица в руках, чем дракон, то есть журавль, в небе».