Рассеченные пальцы смерти к горлу прижав,
Шла, должно быть, на гибель моя госпожа.
Я стоял у помоста, никак рассмотреть не мог.
И, казалось, от дыма я будто ослеп,
И я начал играть, вот невиданный грех,
Погребальную песню для той, что пеплом у ног.
На костер лютню я положил и смотрел,
А вокруг все шептались: мол, в ночь поседел,
Тычась в спину рядами бездумных патлатых рыл.
Я стоял, не моргая, а в углях, дыша,
Билась хрупкой звездой в клетке ребер душа.
И я понял, сегодня снова тебя убил.
Я иду по дороге, истоптанной в грязь,
В бесконечных ужимках нелепо смеясь,
Враз лишенный чувств, теперь мне легче, поверь,
Далеко быть от дня, где я, слез не тая,
На коленях просил о тебе короля,
Лишь пощады просил для той, что мертва теперь.