«Сегодня ты снова разбудил меня своими губами»…..
Ещё зорька полусонная, почти нагая, в самом — самом зачатии, бродит наощупь по краю небес, ищет, видимо, что-то очень важное, что вчера в страсти с чернобровым и кареглазым вечером потеряла…Как же жарко было в объятиях всполохов Бога Огня.
И ещё звёздочки, совсем юные и наивные, около Большой медведицы, как около мамы, жмутся и совсем не хотят сходить с небосклона и уступать место зорьке алой. Зря они всполошились, не до них невыспавшейся красе природы сегодня.
Ага, наконец-то, распутница обнаружила потерю. Застеснялась. И вот уже штрихами пошла по бледно — серому куполу, склонилась над зеркальной гладью озера и довольная собой, что нежно — розовый, до неприличия прозрачный пеньюар, подаренный черной ночью, так облегает её тонкий стан.
Кто-то невидимый легонько тронул за подол засоню и она, потягиваясь, и совсем не думая о следующем своём шаге, как-то нехотя перевела томный взгляд на окно домика на берегу.
Бессовестно счастливая взобралась на подоконник и от увиденного покраснела так, что вокруг её головы образовалась ярко-красная, с отблеском золота, диадема. Потрясённая увиденным, зорька бросилась в объятия небесного купола и, уже в полном своём обличие, загорелась на небе по-настоящему ярко пунцовым румянцем девичьей стыдливости.
А тем временем…в домике, на берегу озера…
Она успела подумать — какие они всякий раз разные. Дрожь пробежала по ещё сонному телу. Странно и где-то за ухом. Они блуждали по краюшку точно также, как влюблённые ходят по краю пропасти, наслаждаясь опасностью, желающих упасть в бездну любви, но не спешащих, растягивающих удовольствие от встречи с чем-то очень и очень сладостным.
Тепло прикосновений блуждало сверху вниз и обратно, легонько касалось мочки ушка и ласково её шевелило. Иногда мягкое-мягкое, что-то неимоверно желанное, оказывалось в самой его раковинке. И это касание вынести, не реагируя, было выше сил женщины.
Чувствовалось, как сохнет во рту и хочется пить…пить…пить нежности из полуоткрытых, влажных и так желанных его губ. Но они продолжали скользить по краю бездны и тянули за собой её.
Где-то на шее пульсом билась кровь. Она дурманила голову — падение…взлёт…падение…нехватка воздуха…
Уже вдох не успевал за выдохом и, захлёбываясь, пульс сбился с ритма. Казалось, что крик был о помощи. Но «скорая помощь», что находилась рядом, реанимировать не собиралась.
Губы не только не успокаивались, они не думали уставать — и всё бродили и бродили по
изнемогающему от ласк телу.
— Сопротивление бесполезно, — это шептали они, сдавайтесь на милость Всевышнего.
Не думая о выборе, не просчитав последствий, каким-то шестым чувством, тело покинули силы и оно, признав поражение, сдалось…
Сегодня её снова разбудили желанные губы…
Плыл над рекой туман…Лучи солнца слегка пробирались сквозь верхушки деревьев, чтобы согреть землю…Роса ласково целовала бархатную траву. А двое, нежно и трепетно входили друг в друга и ничего, кроме желания слиться, вокруг себя не замечали…