Когда я наблюдаю в пространстве произведение изобразительного искусства, пусть моё созерцание и подключено к интернет-пространству при этом, а не к реальной воздушной кубической поэзии расположения картин в выставочном зале, мне хочется анализировать, синтезировать идейные клеточки, систематизируя при этом накопленные познания в интересующем меня предмете, чтобы вдохновиться творческим полётом душевного айсберга или же огненной стихии самобытного автора и отобразить внутренний отклик в словесно-выращенной рецензии. И вот этот постепенный анализ, пропущенный через мой мозговой мир и сердечные струны, вскоре обновляется моим сознанием, перестраивается, чтобы окончательно оформить своё присутствие в мысленной оранжерее.
Увидев полотна Таро Ямамото, я сразу понял, что это абстрактный экспрессионизм, что здесь, в первую очередь, мы, зрители, видим брызги красок, преодолевающие замкнутость формы и скульптурность реалистичного образа, краска буквально врывается в наш взгляд, сосредоточенный на композиции, сотворённой и продуманной разумом творца.
Конечно, сразу же вспомнился Кандинский, потом пришли на ум Поллок и Ротко, правда, Поллок, наверно, ближе к этому смысловыражению, краски разбросаны по полю холста, как по скатерти, они живут, они дышат, они поглощают материю и создают новый акробатический или хореографический трюк.
Где-то цвет резко вбрасывает чувственный символ в зрительское око, где-то несмело стучится в каменную раму, обводящую его силуэт. В основном, мы имеем дело с яркими пассажами, строфами, упражнениями, с радужными, но порою они и уплотнённо-сжаты в мускул точкообразного наплыва.
Я бы сравнил эти живописные опыты с электронной музыкальной схемой, вылепленной из нотного манго или из апельсиновой кожуры. Созерцая их, можно было бы одновременно созерцать интеллектуальные объёмные громоздкие образы авторского кинематографа 50-60-70х прошлого века, или же включить экспериментальный фильм "Артист", поставленный уже в современном столетии в чёрно-белом немом варианте, делающий отсылку к первым кинокартинам только зарождавшегося тогда нового масштабного искусства. При этом можно было бы читать стихи Хлебникова или Хармса, а возможно, Поля Элюара с их витиеватой лестничной позицией чувственного облака, чтобы дополнить вкусовые, осязательные и обонятельные ощущения, возникающие при ощупывании тонкий взглядом работ Ямамото.
Как представитель абстрактного экспрессионизма, этот художник довольно интересен и оригинален, из его картин рассеивается особый дух, особое вдохновение и мастерство краткого эмоционально вихря.
Из всего этого можно сделать вывод, что он внёс определённый вклад в развитие абстрактного изобразительного искусства 20 века. А это радует.