Старые роговые очки с поцарапанными стеклами и склеенными суперклеем в двух местах дружками давно пора уже было выбросить на помойку, но у Андрея всё никак не поднималась рука. Ведь это был давний подарок Ирины.
Селин до сих пор помнил свой день рождения полтора месяца назад. Романтический вечер при свечах в его маленькой однокомнатной квартирке, танец, под старый шлягер « Утомленные солнцем», доносившийся из раструба купленного в комиссионке раритетного патефона, когда её белокурая головка нежно пристроилась на его плече, а горячая мужская рука уже добралась до нижней границы талии и вовсю хозяйничала в прежде недоступных, как вершина Эвереста местах.
А после жаркая ночь, на смятых в гармошку простынях, и два обнаженных, мокрых от пота тела, не выпускавших друг друга из объятий до самого утра, и долгий, нежный поцелуй, вместе с короткими трелями пробудившегося ни свет, ни заря крохотного сибирского соловья.
Затем обязательный завтрак в постель, долгое прощание, цокот изящных дамских каблучков в коридоре, а после, жуткий визг тормозов и немелодичный женский крик прилетевший, словно снаряд из пушки в распахнутое по летнему времени окно.
— Ты, батя, не бзди, — похлопал Селина по загривку длинноволосый, лет двадцати тинейджер-переросток, направляя его за руку по гулкому бетонному коридору. — Осторожно, голову пригни, чудненько, теперь можно повязку снять.
Свет ударил по глазам и радужные пятна, на какое-то время, замутили взор. Когда зрение вернулось, Андрей увидел сидящего за круглым столом пенсионного возраста индивидуума, с водруженным на нос чеховским пенсне, увлеченно читающего толстенный марксовский «Капитал».
— Не понимаю людей, — отложив книгу в сторону, недоуменно пожал плечами дедуля, — почему его выбросили на помойку истории? Умнейшая была голова. Ведь и правда, чего только не сделает капиталист ради трехсот процентов прибыли.
— А когда это у нас коммунистов любили? — ровным голосом отозвался Селин. — Сейчас все беды только на них и списывают. И те, что были и, что ещё будут, на всякий случай.
— Одно правда, при старой власти ты бы ко мне, милок, не пришел.
— Да уж, — вытер платком вспотевший лоб Андрей (в подвале было душновато), — такой ситуации в принципе бы не было.
— А всё же, зачем тебе человече противотанковая граната? — полюбопытствовал хозяин квартиры. — Боевиков насмотрелся на ночь? Или соседу в сортир подбросить хочешь? Шибко насолил? Или рога, не дай Бог, наставил?
— Да вот ушицы страсть как захотелось, — горько усмехнулся Андрей, — а в наше время, в связи с плохой экологией, на удочку, кроме ношеных гандонов хрен чо поймаешь.
— И ты решил по мелочам не размениваться, — понимающе оскалил все тридцать два на редкость здоровых зуба старче.
— Можно и так сказать, — потянул из пачки сигарету Селин, но увидев скривившуюся морду лица молодого, благоразумно засунул её обратно.
— Ну что ж, — устало вздохнул дедок, — я не полиция нравов, а ты не беременная институтка. Расценки знаешь, а значит деньги на бочку, — и, приняв тысячу баксов, процедил через плечо, — Игнатий, неси товар…
Суд Селин помнил плохо, но в памяти осталось одно, что мол попавшая под колеса «Майбаха» женщина была в дупель пьяна, а трезвый и уважаемый водитель просто физически не успел нажать на тормоза, поздно заметив выскочившую из-за угла даму.
В итоге убийцу суд оправдал и Селин, словно оплёванный, поплёлся домой. Потом пил недели две, бился в истерике об стену. В итоге с работы его попёрли, что в принципе, уже было не страшно. Страшно было смотреть на Иркину улыбающуюся фотографию, которая пожелтела и скукожилась от пролитых горьких мужских слёз, да от лежавшей на комоде белой пряди её волос, которую любимая, словно предчувствуя беду, оставила Андрею на память, затейливо, в виде сердечка, перевязав алой, шёлковой лентой.
В итоге последний литр белоголовой был кощунственно спущен в унитаз, а план мести, зародившийся в пьяной ещё голове, начал потихоньку приобретать вполне себе реальные очертания.
Фильмов о войне тридцатилетний мужчина, как наверное и любой в его возрасте, посмотрел много. И почему-то особенно врезались в память кадры из фильма «Зимородок», где наши солдаты подрывали противотанковыми гранатами немецкие танки.
И вот, выяснив через нужных людей, где можно купить подобный товар, мститель решил таким способом извести не только убийцу, но и всю его семью, отомстив за Иру, а заодно, покончив с собой.
Адрес загородного дома господина Загоскина, предпринимателя средней руки, Андрей выяснил без проблем и где-то с месяц наблюдал за распорядком его наездов на дачу. И в один прекрасный солнечный день, прикатив туда на старой девятке, предусматрительно оставил её в километре от места грядущей расправы, после чего отправился в гости к Загоскину.
Красная кнопка, расположенная на массивных, черных воротах ответила ему гробовой тишиной, что вовсе не означало, что звонка не было и, вскоре, в приоткрывшуюся калитку высунулась бритая башка молодого мордатого субъекта.
— Чего надо? — не слишком радушно спросила голова.
— Шоколада, — улыбнувшись, ответил Андрей и, невозмутимо, словно сольцы в суп подбросил, тяжеленным пестиком от бабкиной ступы отправил охранника в нокаут. Затем прошел по дорожке к красивому двухэтажному дому, где в шикарном, голубом бассейне, резвились двое детишек лет семи-восьми. Рядом, из объятий шезлонга, за этой картиной умилительно наблюдал обладатель сытого, пивного брюшка — мужчина средних лет, одетый лишь в пестрые плавки.
— Добрый день Василий Гаврилыч, — вежливо поздоровался с хозяином Андрей.
— С кем имею честь? — сняв черные очки, задумчиво вопросил убийца, а потом, видимо узнав, расплылся в улыбке. — Господин Селин, ну как же, помню. Что же вы заранее не позвонили? Я бы чайку вскипятить успел или за водочкой прислугу послал. Дома мы такого пойла, которое вы себе в печень почти месяц вливали, не держим, уж простите душевно.
— А я с тобой не на брудершафт пить приехал гнида, — сжав губы процедил Селин, и, открыв серый портфель, вытащил здоровенную гранату, намертво зажав её в правой руке. — Хорошо, что и детишки твои под боком, так что вместе в аду сковородку лизать будете.
— Послушай, мужик, — с потемневшим лицом выдавил Загоскин, рукой остановив вылезших из бассейна и двинувшихся к нему детей. — У меня здесь в коттедже, в захоронке, два миллиона долларов. Они твои. Клянусь детьми я даже в полицию не заявлю. Бери и уходи. Бабу твою всё одно не вернёшь.
— Милый, может ты гостя в дом позовёшь? — мягким голосом сказала подошедшая к ним молодая белокурая женщина. Ласково обняла улыбающихся детишек, потрепала их по русым головкам.
И… что-то сломалось в душе у Андрея. Глядя на чужое счастье, он, почему-то понял, что не сможет его разрушить, что Иру ему не вернуть, но… и жить дальше с такой болью на сердце уже не сможет.
С отрешённым выражением лица Селин присел на стоящую рядом деревянную лавочку. Слёзы сами полились из его глаз. Воспользовавшись заминкой, семья Загосиных пулей слиняла в дом. Рука мужчины, державшая чеку, разжалась и раздался взрыв, на какое-то время заглушивший приближавшийся к поселку вой полицейских сирен…