Выдвинь меня представительным членом команды –
тётки удавятся сгустками сочной помады.
Кто проскочил – тот продолжен молвой как великий;
здесь же подумают: все в той стране, что ли, – фрики?
Вот и махнул я рукой на далёкий прогноз.
Сам перед зеркалом похохочу, коль зарос.
Дело не в качестве строк, оказалось, а в пьянках.
Если непьющий – сиди в своей лузерской ямке
и не мешай галдежу энергичных индеек,
право на место под солнцем качая без денег.
Первый же случай, когда неудобоварим,
метко откинет к мартышкам твоих балерин.
Надо две бабочки – галстук и нож для острастки
против назойливых баб с шаурмой по-ирански.
На безоружных реакция – уксус на соду,
непримечательной челяди свойственный сроду.
Есть, как ни бейся, в природе какой-то заслон,
мной не добытый насущным иль задним числом.
Слабых стихов не рожаю напрасной мозолью,
но коллектив то значком, то эмблемой позорю,
так и не въехав в зелёную муть предрассудков
общества на батарейках, крючках и форсунках.
Разве фронтмены такие? Такое – в жюри:
пялься на тексты в экран да багульник кури.
Всё было ложной тропой к слишком правильной цели.
Иллюстративно впустую бегут коростели –
ни за мечтой, ни за миской колхозного проса:
так, утверждённый сценарием кросс ради кросса.
Эти – что с пловом да щами – кричат: «Так и ты
взад-вбок-вперёд погоняй, прозондируй грунты!»
…Небо, от разномоторных устав авиаций,
носит мажоров, измазанных в лауреатстве,
гулом слегка обдавая дорогу на Рахов,
в шурфах собравшую тонны безвестного праха.
Пой же, бубенчик под жёсткой дугой хомута,
соло босых потрохов, раз обёртка не та.