ДАРЬЯ МИХАИЛОВНА МАЙСКАЯ - http://stihi.ru/avtor/33233323 - ПЯТОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "ПРОЗА НА СТИХИ.РУ 3" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Да хорошо они жили.
Со стороны, многие им просто завидовали: Степан работает,
"под мухой" редко когда бывает. Дома все дела делают вместе.
А что там у них, на самом деле, никому не ведомо - Груня
помалкивает. Ни плохого, ни хорошего слова о муже сроду не скажет.
Вообще-то, она им довольна.
Вот, копают они картошку. Он обожает копать - ему интересно, что
даст ему следующий куст. Старается по высохшей его ботве, по величине
бугорка определить, сколько картофелин и какого размера сейчас
появятся на свет. Азартно копает! Радуется и огорчается искренне.
Груня копает сосредоточенно. Чего она там думает или не думает
и понять нельзя. А она думает:
- И как это у него так споро получается? Всё впереди меня оказывается. Я не слабее его и сноровка моя его сноровке не уступит. И постать* у него намного шире моей. Может, вилы удобней?
После отдыха она, как бы нечаянно, хватает его вилы и к своей постати.
- Грунь, ты мои вилы взяла.
- Ох, не заметила. Да какая разница? Копай моими.
- Тяжеловаты будут мои для тебя.
- Ничего. Пусть, - не сдаётся Груня, а сама думает:
- Вооот почему он так быстро копает, ишь всполошился!
Вилы-то тяжёлые, наверно, сами в землю лезут.
Но, поработав ими, скоро почувствовала такую усталость в руках,
боль в спине, что запросила передышки. И тут уж - хвать свои вилы.
У них принято всю выкопанную картошку скидывать в ряд. Она лежит, на солнышке подсыхает, ветерком её обдувает. А к вечеру её сортируют на крупную, среднюю и мелкую здесь же, на огороде: засыпают в мешки по три ведра одного сорта. Стёпа носит их, в погреб опускает. Вернувшись, видит, что Груня ещё не насыпала мешки. Помогает перебирать, насыпают вместе. Понёс...
- Что ж он так быстро возвращается-то? - думает Груня?
- А что ему не быстро, - сама же себе отвечает,- всего-то метров сто до подвала. Идёт, почти налегке, ссыпал и вот он... уж тут-как тут. А я без разгибу.
- Стёп, давай я потаскаю - на переменках-то легче.
- Ты что? Мешки носить - не игрушка! - пытается отговорить её Степан.
А она сразу поняла, в чём дело - не допускает. Полегче, значит. Боится - догадаюсь.
- Вот и отдохни, если так тяжело, а я подменю.
- Ну, хорошо, - сдаётся муж. - Только по два ведра давай в мешок сыпать, а то тебе тяжело.
- Ничего не тяжело. Нормально.
Понесла Груня мешок. Тяжеловато, конечно, зато назад налегке!
Груня, как ни старается побыстрее ходить, а вернётся - муж уже мешки насыпал, вёдра полные стоят. Покуривает сидит. Сразу навалит ей мешок на спину и, как по волшебству, вёдра и мешки у него снова полные.
Носила-носила Груня, чуть не бегом, запалилась...
- Ну, теперь ты давай носи. Отдохнул?
Понёс Степан мешок. Слышит Груня - заорал во дворе благим матом.
А она и ухом не ведёт - раз так орёт, значит, цел и невредим.
Приходит Степан:
- Ты что же это всю картошку над подвалом ссыпала? Ты не видела,
что я её сразу в подвал опускаю? Нам теперь двойную работу делать:
насыпать и опускать!
- Что ты кричишь? Тебе надо, чтоб люди тебя слушали? Как я с мешком в погреб
полезу? Я и без мешка-то могу упасть. А с тремя вёдрами?.. Думаешь,
что говоришь?
Побушевал-побушевал Степан и успокоился... Даже посмеиваться стал:
а я тут собирал картошку и думал о том, как ты такую скорость включила? - бегаешь, как заводная.
А Груня и рада, что гроза миновала. С ним смеётся, а сама
сдерживается еле-еле - обидно, что не может разгадать, в чём его хитрость?
Так они и жили. Если муж шумел, то один. Груня делала непроницаемое
лицо и молчала. Ни единым словом не возражала, а уж громким, тем более.
И вдруг разошлись. Разделили имущество. Депутат был,
два списка составил - один ей, другой - ему. Деньги Степану какие-то
достались.
Степан почти всё своё имущество продал и купил себе хорошенький домик.
Подправил его быстро и умело, чистоту и порядок в доме и вокруг навёл,
стал один жить.
Но болела его душа - дети взрослые почти - учатся в институтах, прожили
с женой столько лет, вместе переживали и плохое, и хорошее. Да и любил её,
как в молодые годы. И отчудил, как в молодые годы, вот и разошлись. Выгнала.
И стал он ходить к своей Груне. Днём ходил, а на ночь никогда не оставался.
Приходил обязательно с гостинцами из магазина. Приносил бутылку вина.
Груня спиртное не уважала. Но делала глоток, чтобы его не обидеть.
Иногда он заказывал, что приготовить: я приду, а ты мне борща своего
приготовь. Соскучился по твоему. Или просил лапши накатать...
Однажды пришёл и стал из сумки гостинцы выкладывать: конфеты, печенье,
зефир, отдельно - селёдка. Бутылка вина... Смотрит Груня и, как всегда,
размышляет. Не выдержала, спросила:
- Стёп, а что ж ты раньше-то мне гостинцев не носил, когда мы вместе жили?
Всё сама покупала, нужное.
- Раньше ты мне жена была. А теперь я к тебе, как к б...ди пришёл.
Как Груня не убила его? Она и сама не знает, как? Видно,
Господь их пожалел - тянулась к бутылке, чтобы разбить о голову "гостя",
но он успел, перехватил её...
- Воооон! - впервые в жизни заорала Груня, - вооон! Чтобы духу
твоего тут не было!
- Да ухожу-ухожу! Никому ты не нужна! Я целую неделю за крыльцом по ночам
прятался, хотел выследить, кто к тебе ходит. Не было никого!
С этого дня Степан перестал к ней ходить.
Идут день за днём. Что на душе у Груни, никто не ведает.
А она определяет - вулкан бушует! Глядь, стучится кто-то. Вышла - стоит её "благоверный".
- Дай молоток и гвозди, я лестницу подправлю. Она давно была слабовата,
но меня выдержит. А тебе по ней лазить нельзя - ты грузная.
- Иди отсюда к миниатюрным.
- Да перестань! Делай, что говорю.
С неохотой Груня искала инструмент, гвозди: значит, не собирается
возвращаться, если лестницу под неё готовит. Но виду не показывает,
пусть думает, что не надо ей его. Хотя, оскорбилась сильно.
Отремонтировал Степан лестницу. В дом не вошёл, ушёл к себе.
Пришла к Груне её старенькая мать. Она близко своим домом живёт.
- Что тут у тебя? - осторожно спрашивает она свою дочь.
- Ничего... Стёпа быыыл, - как-то расслабленно, без настроения
отвечает Груня.
- А говоришь - "ничего". Очень даже "чего"... Когда был-то?
- Сама, небось, знаешь: во дворе молотком стучал. Не слышала?
- Не слышала. Так когда был-то?
А надо сказать, мать у Груни, хотя и богомольная была очень,
но смешливая и подшутить могла. Да и не очень она горевала по
зятьку. Понимала, что надо им обоим выбеситься. Но, всё-таки, дочь -
это дочь.
- Да уж дня два, как не три тому был... - Груня заметно грустит.
Мать посмотрела на дочь, тихо говорит:
- Я у Глинкиных была, сказывали, Степан-то - заболел. Не поднимается.
Груня метнулась в мастерскую, схватила топор, зарубила самую
хорошую курочку, обработала, разделала, поставила варить.
Мать следит за дочерью, прячет улыбку, отворачивается.
Наконец всё готово: в бульоне взварила крошек домашней лапши, курочку завернула,
всё любовно сложила в сумку. Одеваться стала.
- Далеко ли собираешься, на ночь глядя? - равнодушно спрашивает мать.
- Пойду к нему. Еды отнесу.
- Да ведь темнеет уже. А до него не близко. Ты ж боишься темноты.
- Хватит тебе... Человек заболел. Один там валяется... Чай, не безродный какой.
- Ну-ну... Оно, конечно. А мне-то, домой уходить или у тебя остаться?
- Как хочешь. -
И Груня в сердцах запахивает полы лёгкого пальто, почти
выбегает из дому.
- Да нет! Я тебя тут подожду, - говорит мать, когда дверь за дочерью
захлопнулась. - Таких концертов и за деньги не показывают.
Идёт Груня, торопится... можно сказать, ног под собой не чует,
на крыльях мчит...
Далековато... Сумка тянет. Темно совсем стало. Спешит.
Вот и цель её похода. Свет горит, но окна плотно занавешены - ни щёлочки.
Да ей и присматриваться некогда. Постучала.
- Кто там? - спросил Стёпа бодрым голосом.
- Я это...
- Кто - "я это?"
- Да ладно тебе! Открывай! Сказали, болеешь ты. Я бульон принесла...
- Иди отсюда с ним!
- Я и... курочку... принесла, - совсем упавшим голосом, проговорила бедная женщина.
- И КУРОЧКУ СВОЮ, - сказал Степан с нажимом, издевательски,- неси отсюда, чтоб я вас с ней не видел тут!
Тихо шла домой Груня. Но всему конец приходит. И её пути конец
пришёл...
Мать открыла дверь.
- Чтойт скоро? - спросила старушка. - Ай, уж преставился?!
- Жив. Не впустил он меня.
- Как не впустил?! А еду-то взял?
- Сказал: иди отсюда... со своей курочкой...
Мать не удержалась и засмеялась "взакат", как она это называла.
Груня еле поставила сумку и закатилась в смехе с матерью.
Они смеялись одинаково, только сотрясаясь всем телом, без голоса.
Хохотали неудержимо, до слёз, до потери всех сил.
Переводили дух, пытались что-то сказать и... тряслись...
А потом ужинали. Ох, и хороша лапша была!
***
Пришёл Степан к своей двоюродной сестре.
- Насть, что делать? Никак с Груней не помиримся. То она меня выгоняет,
то я её...
- А я думала, что ты обижен на неё за что... А эт вы дурью маетесь
на старости?
Ну, вот что. В воскресенье приходи к нам, у нас будет печёнка**.
Груню я тоже позову. А ты за обедом пей поболее, захмелей, а может и притворись.
Я буду выпроваживать тебя домой, а ты молчи, а сам ни рукой, ни ногой.
А там посмотрим, что будет.
В воскресенье всё так и было. А как Стёпа стал пьянее вина, Настя стала
настаивать на том, чтобы он уходил из их дома - мои дети не должны такое видеть!
- Грунь, возьми ты его на ночь, а утром он сам убежит.
- Тишк,- обратилась она к мужу, - помоги Груне довести его.
- Я помогу довезти. Вон у меня тележка под сено, как тарантас!
Положили на неё Стёпу и повезли к Груне.
- Степан, что молчишь-то, - пристаёт Тихон,- ты хоть погоняй меня.
Иль песню заведи... ямщицкую...
Так и помирились Степан с Груней. И хорошо жили, а эту историю
не вспоминали.
Да нет уже никого... Господь прибрал и правых, и виноватых...
* - постать - полоска земли.
** - ужин со свежей печёнкой забитого в этот день поросёнка.
На Конкурс "Проза на Стихи.ру 3" http://stihi.ru/2022/03/21/3975 Международного Фонда Великий Странник Молодым