К русской речи
I
Мы говорим на смеси языков –
Хазарского, остатков ханты – манси,
С добавками из глубины веков –
Языческими – в городском романсе
Вся эта взвесь солодкою сластит,
А в современной прозе жжёт, как заумь,
И выглядит, как пьяный трансвестит,
Смывающий косметику под «Аум».
Но та же речь естественна, как вдох,
Когда ты, разговаривая с другом,
Вдруг понимаешь – слово – это бог,
И смотришь на мгновения с испугом.
Скажи – и несказанное пойми,
Пусть образность случайна и условна,
Речь яблоком возникла меж людьми,
И катится – где лобно или ровно.
II
Любая письменность мертва,
И начиналась с эпитафий,
Исчезнут меря и мордва,
Скрижали пасынков Кадаффи -
Пусть мёртвый сохранит язык
Историю звучащей речи,
Как неочищенный ястык,
Перевирая и калеча.
О чём печалиться живым? –
Мне интонации дороже
Шагреневого скрипа кожи,
Душа проблемам мировым
Не уделяет ни минуты,
Ей письменность – глоток цикуты.
III
Эмоции не обойти
Вербализацию желанья,
Встают предлоги на пути,
И речь, что слепок мирозданья,
Красна смещением светил,
Сбегание неудержимо,
И, если бог нас отпустил –
То в виде пара или дыма.
И ни кругами по воде,
Разводами на пергамине,
Мы не останемся нигде -
Слова, звучащие в пустыне.
Что уцелеет, как песок,
Как убегающее эхо,
Как звонкий детский голосок? –
Не речь, но отголосок смеха...
Воспоминанием согрет,
Читаю письменность чужую,
И музыкой, что кифаред,
Наполнив знаки, оживу я...
|\/
То радуга, то слышится раскат,
За ним лучи преображают тучи,
И речь идёт, как шёл на брата брат,
И вороны слетаются «до кучи»,
Вообрази звучащим полотно
Всех трав и рек, всех каменных наречий,
Когда забыть ни слова не дано,
И весь язык, как лакмус человечий,
То говорит о низости людской,
То о любви и требует признанья,
Что есть и свет, дорога и покой,
И речь, как воплощенное желанье.