Попугай в железной клетке –
Не то, что соловей на ветке.
Не полетаешь, не споёшь,
Когда в квартире ты живёшь.
Зато не надо корм искать
И за собою убирать.
Была бы жизнь моя легка,
Не будь в квартире дурака.
Того, кто взял меня на рынке
В подарок для любимой жинки
И гордо примостил меня
В дешёвой клетке у окна.
А после имя подобрал.
Спасибо, с полом угадал.
Напрягши свой потенциал,
Меня он Попкою назвал.
Я сам то, зная свой талант,
Назвался б лучше Фердинанд
Иль, на худой конец – Фальстаф.
Но и хозяин мой не Граф.
Его Василием зовут,
И Васек двое тут живут:
Один – нахальный рыжий кот;
И этот – умственный урод.
Ну, с первым мы разобрались:
Раз клюнул в нос – на том сошлись.
А вот с безусым – прям беда.
Вы посудите, господа.
Что за нелепая идея,
Достойная ума злодея,
Чтоб я ещё и говорил.
Спасибо – кофе не варил.
И весь его Сизифов труд
За тем лишь, что сватья придут,
И он им сможет показать,
Как я умею подражать.
По мне такое положение –
Одно сплошное унижение.
С моим айкью, как у дельфина,
Претит изображать кретина.
Ну, ладно там: «Привет, ребята»,
Или ещё: «Трави канаты».
Понятно. Хит. Морская тема...
Но, у Василия проблема.
Себя я должен унижать,
Чтоб он свой рейтинг мог поднять
Средь алкашей соседей
Или подпивших леди.
Забыв своё образование,
Что получил в журнале «Знание»,
Ему я должен вторить в такт:
«Попка дурак», «Попка дурак».
Так не по мне. Уж вы простите.
Я долго жил в салоне «Кити»
В среде известных светских львиц,
Эстетов, знати и певиц.
Там я манерами блистал…
Кем мог я стать! И кем я стал?
О времена, о нравы.
Гусары были правы.
Я с ними службу проходил,
И мне один корнет твердил:
«Не слушай брань, Антоша,
Учись словам хорошим».
И я с моим запасом слов
В петлю попался, как улов.
Сбежав от балерины,
Попал на птичий рынок.
Что мне сказать на этот счёт?
Не глупость это, а просчёт.
Запутался в бечёвке
И, вот – сижу в «хрущёвке».
И, если кто здесь и дурак,
Так это он – мой злейший враг –
Василий Канарейкин
С башкою в форме лейки.
И этот форменный злодей
За дело взялся без затей.
И день, и ночь, зараза,
Твердил одну лишь фразу.
Я двести лет прожил. И как!!!
Так бы не смог прожить дурак…
Но этот мой – не гений злой
Решил в игру сыграть со мной.
Он мне твердил и так и сяк:
«Попка дурак, Попка дурак».
А если я не повторял –
Он из хвоста мне перья драл.
Когда я сиживал в Гестапо,
(Случайно сдался немцам в лапы) –
Такого зверства не встречал,
Хоть всякой жути повидал.
А здесь – бесхвостый, но крылатый,
Так и не сдался супостату.
Осталось лишь одно перо,
И вся надежда на него.
И вот, дожив второй свой век,
Я вновь решился на побег.
Ночь впереди. Держись перо.
Ещё урок и всё – «зеро».
Уснул мой враг, кот тоже спит.
Мой разум пламенный горит,
И о свободе вопиёт,
Как угнетаемый народ.
Гнуть прутья клювом не привык,
Но прошипел: «Держись, старик»,
И сжал металл, что было сил…
Язык, при этом, прищемил.
Упёрся лапой и сломал
Свой склеп, в котором так страдал.
Встал гордо на краю окна,
Хотел вскричать: «Прощай, тюрьма!».
И много, что хотел сказать:
Про этот дом; про всю их рать.
Но лишь шипел я, словно гусь –
Язык подвёл меня, клянусь.
Взглянул в окно – седьмой этаж.
И охватил меня Мандраж:
Смогу ль с одним пером в хвосте
Не распластаться по земле.
Вниз кинулся отчаянно
И крикнул на прощание
Слова, что все мы знаем:
«ШШвободу попугаям!!!».
И, слава Богу, помогло
Моё заветное перо.
И взмыл я в небо гордо так –
Как Фердинанд, а не дурак.