«Бабьелетошной порою меж июлем и зимой…» льют дожди нещадным строем —
но не лить же мне самой! Не ведро я и не лейка. Баба. Что с меня возьмёшь?
По-мужицки пожалей-ка! Чай, и ты не знатный ёж…
Огород зачах под солнцем: лето выдалось — ого! Тридцать лет живу с чухонцем —
был когда-то он огонь! Лишь усы одни остались. Моль давно проела плешь.
Но дают года усталость. Не попилишь — не поешь.
Мокнет невод, сети, лодка… Берег моря — не реки. — Мог испечь бы мне шарлотку?
Знамо, дело не с руки.
И никто не приголубит. Потускнел мужик, как вид. Вот живём вдвоём в халупе.
Дыры в крыше. Дождь лишь — квит. И растрескалось корыто. А халупа — впрямь,
на слом. Муж — нечёсаный, небритый. Не Давид — старик с веслом.
Я молюсь часами. Молча. А мужик — смурной, как сыч. Да и взгляд, скорее, волчий.
Не мешают, знать, усы.
Хоть бы рыбки на жарёху! — Эй, хорош давить бока! А мужик: — Отстань, дурёха…
Нет, плесни-ка мне в бокал!
Бабье лето! Разбежалась… — Пиво кончилось вчера. Старый давит мне на жалость.
Надоедливый червяк. — В терему хлебал бы виски! В хлев не хочешь? Брагу пей.
Встал, пошёл… — Да подавись ты! — Прицепилась, как репей…
Лето бабье — чем не лето? Доля женская — прикинь… Да и то — не ошалеть бы.
Мы с ним — оба дураки.
…Я бы в каменных палатах наряжалась по утру… Под оконцем — рыцарь в латах…
А не мой нудила — трус. Хоть ушицы б нахлебаться! Аль мужик не под пятой?
— К морю в дождь? — Вперёд и баста! Прочь за рыбкой золотой!..
В море — невидаль. Слыхали? Золотая рыба есть! Помогает всем с грехами —
оказала б только честь! Будут слуги и палаты, и корона… Эх, мечты… Самоцветы,
перстни, злато — вот мужик меня бы чтил! Почитал, скорей, как рыцарь… Да, не
жизнь, а благодать! Лучше стану я царицей — да не век же мне страдать!
Но не вбить в дурную бошку, в пену пива — «Who is Who»…
А дурак поймал рыбёшку, да в сенцах сварил уху.
23.о3.2о22 о1:37